Заносить сейчас данные в свою электронную записную книжку тоже некогда, в простой блокнот казалось быстрее да и привычнее.

Номера банковских счетов, занесенные в память книжки Юханссона, тоже перекочевали в Ленин блокнот, правда, к сожалению, имелись только номера, никакой дополнительной информации не предоставлялось – для себя же вносил, не для взломщиков. «Ладно, – решила Лена, – потом разберемся».

Швед опять что-то промычал во сне. Лена резко подняла голову и убедилась, что милый друг еще не отошел от снотворного – специально подсыпала совсем небольшую дозу, чтобы у него не возникло никаких подозрений, – и поспешно прокрутила последние электронные страницы.

Так. Наконец вроде бы все. Лена положила книжку в «дипломат» шведа – именно так, как она там лежала, – и вернулась в кресло. Нанятый Валентином Петровичем разведчик специально обучал ее искать в «дипломатах» и чемоданах потайные нити, волоски и прочие неприметные на первый взгляд штучки, по измененному положению которых хозяин сразу же мог бы определить, что кто-то интересовался его имуществом. Швед, однако, не прибегал к подобным хитростям. Тем не менее Лена положила записную книжку на прежнее место – между папкой с распечатанными контрактами и детективом, переводом с английского на шведский.

Затем взяла с журнального столика «Космополитен» и углубилась в чтение. Она сразу же заметила, когда швед проснулся – была натренирована определять подобное, – но не подала виду, что знает о его пробуждении. Томас какое-то время изучал ее из-под приопущенных ресниц. Лена с невозмутимым видом продолжала читать. Наконец Юханссон потянулся, промычал что-то нечленораздельное и протер глаза. Молодая женщина посмотрела на него и обворожительно улыбнулась.

– Выспался? – поинтересовалась она. – Мне уже на поезд скоро, да и тебе лучше с вечера в Шереметьево отправиться, – а то как утром добираться будешь? И опасно у нас иностранцу в одиночку ночью на такси разъезжать.

– Ничего, доберусь как-нибудь, – пробормотал Томас.

– Давай-ка я тебе рассольчика принесу, – предложила Лена, вставая с кресла. – Рассольчик после пробуждения – испытанное русское средство от головной боли. Хотя сейчас и не утро…

Лена отправилась на кухню и отлила в стакан рассолу – прислуга специально оставляла его во время посещения хозяев, ибо прекрасно знала, с какой публикой имеет дело.

Юханссон с жадностью выпил, утер свои рыжие усы, крякнул – и завалил Лену на кровать. Она почти не сопротивлялась – работа.

Только вот на поезд чуть не опоздала.

Лена смотрела на труп, лежавший на полу, и истошно вопила. Ее почему-то обуял страх, а ведь трупов ей уже довелось повидать немало, причем изуродованных и со следами многочисленных пыток. Здесь же кровоподтеков и ссадин было не так много – с точки зрения Лены, конечно; обычный россиянин, вероятно, ужаснулся бы.

«Вот еще осложнение, – посетовала мысленно. – Теперь по ментовкам затаскают».

Правда, Лена тут же успокоилась на сей счет: ее не затаскают – со связями-то Валентина Петровича. Да и бояться ей нечего: у нее надежное алиби – всю ночь с Верой проболтали, коньяку бутылку выпили. Только вот кто его успел… Определенно уже давно на тот свет отправился. Вера вчера, вернее уже сегодня, что-то говорила про каких-то молодых парней, которые пьяного под руки притащили и спать укладывали… Надо Веру поподробнее расспросить… Когда его зарезали? Парни?.. Может, те, с которыми она столкнулась, влетая в отходящий поезд? Могли приволочь уже мертвеца? Но как так дотащили, что никто не заметил, что волокут труп, а не пьяного? А что наши люди вообще заметят? На вид пьяный, алкоголем за версту разит – этого вполне достаточно.