Пока что голова гудела. Мысли никак не могли собраться в кучку. Но в ответ на шутку я улыбнулась.

– Ваш муж назначил вам скромное содержание, – послышался голос дворецкого.

– Я всегда считала, что женщина – это книга. Чем скромнее ее содержание, тем короче эпиграф на могиле ее супруга, – заметила Матильда, вздыхая.

Я вымученно улыбнулась. Теперь я одна против судьбы. И надеяться больше не на кого! Муж меня бросил. А мне – главное выстоять.

– Мадам, я должен сказать вам кое-что еще… – заметил дворецкий очень осторожно. – Я понимаю, что всем приличным слугам полагается распускать сплетни, и я всячески стараюсь соответствовать! Понимаете ли, в чем дело…

– Говори! – встревожилась я.

– Я тут подслушал… Я вам уже говорил. Я учился в Академии Дворецких. И по подслушиванию у меня был высший бал! До сих пор помню, как мы сдавали экзамен! Но мы подслушали вопросы раньше, так что… – не без гордости заявил Гербальд.

– Гербальд! – возмутилась Матильда. – Скажи уже, как есть!

– Я подслушал, что один из чародеев подозревает, что проклятие временное… – заметил Гербальд.

– И оно спадет? – спросила я, чувствуя, как внутри расправляются крылья надежды.

– Не совсем… Я слышал, как маги обсуждали обратный отсчет. Если вдруг увидим что-то необычное, то это сработал обратный отсчет до… – Гербальд скорбно умолк.

Только этого нам не хватало!

Есть семьи, которые объединяются общим горем. А есть те, которые распадаются тут же. Словно только и ждали подходящего момента.

Сегодня жизнь проверила на прочность наш некогда счастливый брак. И он оказался таким хрупким, что ссыпался в ее руках.

Наш дом в столице был наполнен антиквариатом, тяжелыми шторами и тайнами. Роскошный, изысканный, он казался полной чашей, вызывая зависть гостей и соседей.

Северин был главой тайной канцелярии, и его обязанности часто забирали его из дома. Он возвращался поздно, уставший и раздраженный. Я, сидя в своей комнате, слышала, как он ругается с прислугой и грохочет дверьми. Но я любила его! Любила его ворчание, любила его красивые глаза, улыбку.

И сейчас, я пыталась осознать тот факт, что могущественный, сильный мужчина, который не пасовал ни перед какими трудностями, просто слился, узнав о проклятии сына.

Пока что у меня в голове не укладывалось то, что произошло. Я все еще не могла поверить, что это – не сон. Я все еще не могла поверить, что он столкнул меня с лестницы, перешагнул и пошел дальше.

Если я сейчас начну думать об этом, то сойду с ума.

Я прошла мимо зеркала и посмотрела на свое отражение. На меня уныло пялилась жалкая женщина с опущенными от бессилия плечами. От меня веяло горем, болью и усталостью. Мои глаза скрывали глубокие морщины от бесконечных ссор с мужем, случившихся за последнюю неделю нашего брака. Но морщины – ерунда по сравнению со шрамами на сердце, которые оставили страшные слова, обрушившиеся на мою голову.

Проглотив горький ком, я сжала кулаки, глядя в зеркало и расправила плечи.

– Я справлюсь! – шевельнула губами я.

Кто-то должен был сказать мне эти слова. Но, поскольку, сказать было некому, пришлось самой стать этим “кто-то”.

Приоткрыв дверь в комнату, я бесшумно скользнула в нее.

Роуз лежал в постели, лицо бледное, словно от лихорадки. Неподвижный, податливый, словно тряпичная кукла.

Мой сын, так и не открыл глаза, когда я присела к нему на кровать. На ковре остались следы, валялись обрывки бумаги… Пустой флакончик тоже потерялся в ворсе ковра.

Цветы, которые стояли в комнате – завяли и превратились в сушеный сморщенный гербарий. Рядом с вазой лежали опавшие лепестки и листья.