– Тебе никто не давал слова, грязная человечка!

– Да давайте их уже кончать обоих, как приказали.

– Детеныша тоже что ли?

– Прошу вас, отпустите сына, – она не успела договорить, как один из драконов ударил её.

Мальчик сразу подлетел к ней, загораживая своей спиной и прижимая её разбитое лицо к своей груди. Воспользовавшись ситуацией, Эммили зашептала ему, чтобы немедленно оборачивался и улетал. Не будучи уверенной, умеет ли он контролировать оборот, просто просила, надеясь на чудо.

Было ясно как белый день, что живыми их не отпустят. И если ей уже не спастись, то юркий молодой дракончик сможет и ускользнуть.

В глазах Амана отражался протест, когда его тащили от нее, не реагируя на просьбы оставить ребенка. Она своими руками привела его в этот мир, надеясь, что тут он в безопасности, и вот они в руках врагов или просто разбойников.

Выброс силы сына усиливался, но вызывал, судя по реакции, не больше чем головную боль у этих жестоких бессердечных мужчин. Когда один из них вновь обнажил клинок в опасной близости от него, не имея больше возможности ничего сделать, Эммили просто кричала.

– Аман, обернись, прошу, Аман! Ради меня! Аман!

Впервые за семь лет она снова чувствовала свою никчемность, бессилие, боль от невозможности ничего изменить, необходимости подчиняться кому-то ради сохранения жизни (своей тоже, но главное – сына, за свою бы больше не пошла на такое). И это всё будило в ней не просто злость, а ненависть ко всему этому жестокому миру, к этим бесчувственным драконам. Хотелось растерзать каждого, уничтожить, размазать, убивать медленно, глядя, как они будут мучиться…

– Какой оборот, глупая, – зло осклабился один из нелюдей, подстегивая её чувства, – ему и шести-то по виду нет, кто ж в таком возрасте оборачивается.

И тут же вопль его подельника возвестил о том, что маленький дракончик подпалил ему усы и поджег одежду. В это время один из их стражников из последних сил поднялся, пытаясь тоже совершить оборот. Но его пронзила вражеская стрела и захлебываясь кровью, он упал на землю.

– Это же невозможно!

– Что это за ребенок такой?!

– Стреляйте в него из лука!

– У нас стрелы на боевую форму дракона не рассчитаны!

– Стреляй какими есть, он молодой ещё, броня не крепкая.

– Мечом попробуй достать!

– Улетай, Аман! Улетай, умоляю!

Но она совсем не молила, голос по привычке прозвучал уверенно и жестко, как приказ. Внутри разрасталась тьма.

Нестройный хор голосов, неразбериха, несогласованные действия вражеских воинов и попытки достать дракончика из любого имеющегося оружия – все закружилось в один бестолковый вихрь. Кто-то приставил нож к её горлу, чиркнув лезвием по золотому украшению и кривясь от близкого расположения клейма позора, угрожая убить, если Аман не вернется в прежний облик. Эммили же так и требовала улетать, хоть по её шее и текла уже струйка крови.

Все это продолжалось до тех пор, пока один из воинов не решил тоже обернуться и достать вертлявового детеныша черного дракона в воздухе.

Огромная туша серого грузного дракона закружила над их группой, взмахами крыльев взметая целый столп пыли, сбивая с ног людей и драконов с некрепкой комплекцией. Тот, что держал Эммилию, даже выпустил её из рук, здраво рассудив, что никуда она не денется.

– Сейчас разберемся с твоим грязным отпрыском, и вернемся к тебе, не переживай, – заверил её мерзавец, противно ухмыляясь.

– Вы тоже это чувствуете? Силен детеныш драконьей подстилки.

Энергетический импульс вокруг действительно становился все ощутимее, но не достаточно, чтобы обезвредить сильных воинов. Когда зубы серого дракона клацнули у кончика крыла сына, Эммили закричала, получив пинок сначала в спину, а потом в живот.