Наполеонов остался доволен работой Любавы Залеской. Вынес ей устную благодарность, как он сам заявил, перед лицом товарищей.

– Хоть бы шоколадку девушке подарил, – пробурчал Дмитрий Славин.

– Самому подарить слабо? – огрызнулся услышавший ворчание оперативника следователь.

Дмитрию было не слабо. Коробку конфет он подарил Любаве вечером после работы и предложил:

– Может, поужинаем вместе?

– Поужинаем, – кивнула она, надеясь, что Славин не услышит, как быстро забилось её сердце.

На квартиру Реваковой следователь решил съездить сам, прихватив на всякий случай ордер на обыск.

Лидия Ильинична Ревакова, само собой, жила в элитном доме. Перед домом парковка. Следователь уже знал марку и номер принадлежащей Реваковой машины. Так вот, автомобиль стоял на стоянке.

«Интересно, – подумал Наполеонов, – она что же, до места своего убийства добиралась на общественном транспорте? Так после двенадцати ночи и он не ходит».

Продолжая гадать, отчего Ревакова не поехала на своей машине, следователь вошёл в подъезд, где его сразу же притормозила бдительная консьержка.

– Вы к кому?

– К Лидии Ильиничне Реваковой.

– Подождите, я сейчас позвоню ей.

– Не стоит. – Наполеонов развернул удостоверение.

– И тем не менее, – попыталась настоять на своём консьержка.

– И вы уверены, что она дома? – усмехнулся такой преданности своему делу Наполеонов. В то же время подозревая, что преданность эта неплохо оплачивается жильцами, той же Ревякиной. Правда, в её случае уже применим глагол прошедшего времени – оплачивалась.

– Где же ей ещё быть, – сердито ответила консьержка.

– То есть вчера вы лично видели, как Лидия Ильинична Ревакова вечером вернулась домой? – уточнил настырный следователь.

– Нет, я этого видеть никак не могла! – воскликнула женщина с раздражением в голосе.

– Почему? – поинтересовался Наполеонов.

– Потому что я только сегодня утром заступила на дежурство.

– Что ж, звоните, – снисходительно разрешил он, – а я всё-таки поднимусь.

– Лидии Ильиничне это не понравится, – предупредила консьержка.

– Я думаю, что ей это всё равно.

– Как так?

– Так! Вы звоните! Звоните! Вашей жилички дома нет.

– Вы что же, думаете, что она, не предупредив о том, что будет отсутствовать, взяла и уехала за город? – засомневалась консьержка.

– А что, с ней это случалось? – замедлил шаг следователь.

– Что она уезжала за город?

Следователь кивнул.

– Конечно! Регулярно. У неё же там дом. Вот они с Виталиком и выезжают на природу. Летом вообще там живут.

– Кто такой Виталик? – спросил Наполеонов.

– Мальчик Лидии Ильиничны, – не моргнув глазом ответила консьержка.

– У неё что же, есть сын?

– Нет у неё никакого сына! – отрезала женщина. – По крайней мере, мне о наличии у неё такового ничего не известно.

– Но вы же сами только что упомянули о мальчике…

– Так Виталик не сын! – радостно ответила консьержка. – Он её интимный друг!

– Сколько же лет этому интимному другу?

– Не знаю, – пожала плечами консьержка. – На вид года двадцать два – двадцать четыре.

– Но позвольте! – вырвалось у следователя. – Насколько мне известно, Ревякиной пятьдесят шесть лет.

– Ну и что, – невозмутимо отозвалась женщина, – сейчас у всех обеспеченных женщин бальзаковского возраста молодые мужья или возлюбленные.

«У всех! – сердито подумал про себя Наполеонов. – Совсем бабка с дуба съехала», – промелькнуло словечко из словаря самого близкого друга Наполеонова Виктора Романенко, двоюродного брата Мирославы Волгиной, подруги детства.

Не тратя больше времени на разговоры с консьержкой, следователь поднялся к квартире Ревякиной и позвонил в дверь, потом постучал.