– А ты была в больнице? – спросил Брайан еще более озабоченно.

– Все не так плохо, правда. – И так оно и было. Ей только нужно было время, чтобы прийти в себя. – Просто пара синяков и царапин, но главное – много грязи. Как только приму душ, выйду из дома. Если повезет, успею на одиннадцатичасовой автобус.

– Нет, нет. Не надо торопиться. Мы справимся без тебя. Возьми выходные до конца недели. Приди в себя. Увидимся в понедельник.

– Если ты настаиваешь… Я позвоню господину Пискоду и извинюсь. Перенесу встречу на понедельник.

– Даже не беспокойся об этом. Я пригласил его на обед. И давай посмотрим правде в глаза: после бокала вина он будет гораздо более разговорчив.

Естественно. Как все мальчики. На поле для гольфа или в пабе. Брайану Гауфу не понадобится причесываться, надевать лучший костюм, хлопать ресницами. Он пригласит Чарли в ресторан и за тарелкой сочного ростбифа – за свой счет – услышит обо всем, что происходит в Крэнбрук-Парке. Так было всегда.

Ее задачей было описывать встречи женских благотворительных организаций и рождественские представления до самой пенсии. Слава богу, благодаря блогу «Тля и одуванчики» ей удалось получить работу по написанию статей для веб-сайта газеты «Армстронг», потому что никто другой за это бы не взялся.

На ее обучение была потрачена уйма времени и масса денег, а теперь она мать-одиночка без диплома, мать, для которой нужды ребенка стояли на первом месте. Положение усложнялось тем, что штат «Обозревателя» постоянно сокращался, а одинокая мать была одной из главных кандидатур на вылет.

– Закончила? – Хэл наблюдал за Клер, наливая воду из чайника в миску. Несмотря на то что она утверждала, что все в порядке, она была очень бледна.

– Да.

– Тебе не надо звонить в муниципалитет и извиняться?

– Нет, не надо. – Клер посмотрела на трубку, которую все еще держала в руке, и опустила ее на аппарат. – С ним встретится редактор отдела новостей.

– Отлично. Я отмою твою ногу.

Она нахмурилась, когда он поставил миску с водой перед ее ногой.

– В этом нет необходимости. Я приму душ, когда ты уйдешь.

– Ты порезалась, – сказал он. – На полу я заметил кровь.

– Правда? – Она посмотрела вниз и увидела грязные кровавые следы на чистом полу. – Наверное, это случилось, когда я наступила на камень.

– Вероятно, ты наступила на осколок стекла, – сказал Хэл, пытаясь не думать больше о поцелуе. И о пуговице, которой она поигрывала, и о том, как она прислонялась к нему, когда они шли к дому. – Или жестяная крышка. Я не могу поверить, что здесь валяется мусор.

– Это ужасно злило моего отца.

– Значит, не только меня. – И добавил, не дожидаясь ее ответа: – Опусти ногу, пусть она отмокнет. Я посмотрю, не осталось ли в ране осколка.

Он оставил ее отмачивать ногу, а сам заварил чай и добавил в ее кружку много сахара.

Ему не следовало приезжать в Крэнбрук. Он и не собирался этого делать изначально. Он хотел держаться отсюда на расстоянии и поручить юристам решить все за него, но мысли о поместье были навязчивы, как зубная боль.

– У тебя есть антисептик? – спросил он, ставя перед Клер кружку.

– В аптечке под краном.

– Полотенце?

– В комоде. В ванной наверху…

– Я еще помню, как здесь ориентироваться. – Хэл взял шоколадное печенье и протянул одно ей. – Съешь.

– Я…

– Это в медицинских целях, – прервал он ее, открывая дверь, ведущую на лестницу, которая в детстве казалась ему гораздо ýже. – Тебе стоит снять колготки, пока я схожу за полотенцами.

– Уверен, что я справлюсь без тебя?

Он остановился на нижней ступени и оглянулся: