– Юрик, ты занят? – покосилась она на Катю.

– Нет, Галя, как раз хотел с тобой поговорить…

Но дама была чем-то настолько взволнована, что и Ваганова не слушала, и на Астафьеву внимания обратила не больше, чем на тумбочку:

– Юрик, ты представляешь, Труха мне какую-то очередную пигалицу в стажерки определил. Ну почему они все время мне достаются! Хоть бы одну к Элле Эдуардовне определили, или к Лексей Лексеичу, или к тебе, в конце концов! Ой, только не говори мне опять про своего маньяка…

Дождавшись, когда женщина на полсекунды притихнет, Ваганов попросил Катерину выйти.

О чем эти двое говорили в кабинете Астафьева не слышала, она раздумывала над тем, что если сейчас тихонько убежать отсюда, мигом собрать вещи и без промедления покинуть город, то ни Ваганов, ни Трухин ее не найдут и не заставят общаться с этой кошмарной теткой.

Ваганов вышел из кабинета первым:

– Это была Галина Дмитриевна Осколова, – без надобности пояснил он, – старший следователь. Вы не обращайте внимания… просто с начала года вы у нее уже четвертый стажер: две выпускницы юрфака едва закончив стажировку, словно сговорившись, ушли в декрет. Третьим был молодой человек, тоже студент, но юноша довольно способный и перспективный. Только нас сразу поставили перед фактом, что ему уже готово теплое место в областном СК, на которое он заступит ровно через месяц – когда сотрудник, занимающий эту должность, выйдет в отставку. Вот так. Но опыт в следствии у Галины Дмитриевны почти пятнадцать лет, лучший специалист в Следственном отделе по тяжким преступлениям^>10. Вы ведь в адвокатуре тоже тяжкими занимались? Ну вот, лучшего наставника, – он тяжко вздохнул, – и найти сложно. Желаю удачи.

Следом за ним вышла Галина Дмитриевна, удостоила Астафьеву уже более внимательного взгляда и велела:

– Пройдемте.

– О следственной работе представление имеете, Екатерина Андреевна? – спросила Осколова, освобождая от горшочков с фиалками второй стол в своем кабинете.

– Я стажировалась в прокуратуре, еще будучи студенткой.

– А потом на следствии почему не остались? – не мигая, уставилась она в глаза Кате.

Астафьева откровенничать с нею не желала:

– Так получилось… – отговорка вышла жалкой.

– Так получилось. Ну, понятно.

«Что, интересно, ей понятно?» – зло подумала Катя.

В дверь постучали и тут же, не дождавшись ответа, вошли. На пороге оказался Максим Федин, тот самый, повышение которого Катя не так давно «обмывала».

– Простите, Галина Дмитриевна…опоздал… – закрыл он за собой дверь и приготовился упасть на стул, но, заметив Катерину, похоже разом забыл, зачем вообще сюда пришел: – Катька?! Ты-то здесь каким ветром? Неужели опять свидетелем стала, ты ж у нас девушка серьезная, по пустякам в прокуратуру не бегаешь.

– Я как бы работаю здесь теперь, – признала Катя и выдавила жалкую улыбку. В происходящее ей самой еще верилось слабо.

– Серьезно?..

Тут он наткнулся на взгляд Осколовой и разговаривать с Катей сразу расхотелось.

– Может, вернемся к работе? – надменно спросила следователь. И добавила уже мягче, даже с надеждой: – что там?

– Да ничего особенного… – все еще оглядываясь на Катерину, ответил Максим. – Нашлась их потеряшка^>11! С мужем поцапалась, ушла к соседке ночевать. А тот с пьяных глаз проснулся – праздник же был, Галина Дмитриевна – проснулся, а жены нет нигде. Ну, он и поскакал сдуру к участковому. К вечеру жена вернулась, а полицию естественно не предупредили.

– Жаль, – мрачно отозвалась Осколова, но тут же спохватилась: – в смысле, хорошо, что нашлась.

Она быстро сложила все бумаги в огромную папку и собралась уже затолкать ее в сейф, но передумала и подозвала к себе Астафьеву: