– Это уже другой вопрос. А пока… Давайте выпьем за здоровье этого урода, чтоб у него свисток отсох…

Мы чокаемся бокалами с белым сухим. Только у Сонечки – клюквенный морс. Она беременна, и морщится сейчас даже от запаха вина.

За яростным обсуждением кар, которые должны непременно свалиться теперь на моего бывшего, не слышим, как открывается входная дверь. Хозяин вернулся, и не один.

– Они тут свистки обсуждают! – улыбается Марк, занося в кухню несколько фирменных пакетов. – Привет, девчонки. По какому поводу пьянка?

Красивый у Сони муж, от души за неё рада. Натерпелся он, бедняга, пока добивался её. Ирка с Натой заподозрили успешного адвоката, ухаживающего за молоденькой студенткой, во всех смертных грехах, и основательно усложнили ему задачу.

– Ольга, наконец-то, бросила Волгина! – выпаливает Ната.

Я цыкаю, но поздно – подробности на Миллера льются водопадом.

Чёрт. Одно дело – обсуждать такие деликатные вещи с подругами, и совсем другое – при мужчинах.

А вслед за Марком в просторную кухню-столовую заходят еще двое. Одного знаю – это толстячок Феликс, владелец модной сети лаунж-баров. А второй…

Высокий широкоплечий парень лет двадцати пяти – двадцати семи. Тёмные волосы аккуратно пострижены и немного топорщатся в художественном беспорядке. Тёмные выразительные глаза, взгляд со смешинкой. Прямой нос, чётко очерченные губы изгибаются в приветливой улыбке.

Одет в простую серую футболку и однотонные синие джинсы, на запястье – часы такого же, как у Марка, бренда. А значит, стоят как наша съёмная двушка.

Интересно, кто он? Все миллеровские друзья в той или иной степени успешны.

– Дмитрий, – представляется незнакомец.

Чувакова с Сиволаповой сразу же делают стойку. Хорош, чего уж тут.