Дверь отворилась. Джейн густо покраснела и захлопнула книгу. В дверях стояла высокая молодая женщина. Сейчас она вызывала в Джейн тот полузавистливый восторг, который женщины часто испытывают к другому, чем у них, типу красоты: «Хорошо быть такой высокой, – подумала Джейн, – такой смелой, как амазонка, такой решительной».

– Вы м-сс Стэддок? – спросила женщина.

– Да, – ответила Джейн.

– Мы ждали вас, – сказала женщина. – Меня зовут Камилла, Камилла Деннистоун.

Джейн пошла за ней по узким переходам, думая о том, что они, должно быть, еще в задней, непарадной части дома, а дом этот очень большой. Наконец, Камилла постучала в дверь, тихо сказала: «Она пришла» (Джейн подумала: «как служанка») – и отошла в сторону. Мисс Айронвуд, вся в черном, сидела, сложив на коленях руки, точно так же, как в последнем сне, если это был сон.

– Садитесь, моя милая, – сказала мисс Айронвуд.

Руки у нее были очень большие, но никак не грубые. У нее все было большим – и нос, и рот, и серые глаза. По-видимому, ей давно перевалило за пятьдесят.

– Как вас зовут, моя милая? – спросила мисс Айронвуд и взяла карандаш.

– Джейн Стэддок.

– Вы замужем?

– Да.

– Муж знает, что вы к нам пришли?

– Нет.

– Простите, сколько вам лет?

– Двадцать три.

– Так, – сказала мисс Айронвуд. – Что же вас беспокоит?

Джейн вдохнула побольше воздуха.

– Я вижу странные сны, – ответила она. – Вероятно, у меня депрессия.

– Какие именно сны? – уточнила мисс Айронвуд.

Джейн рассказывала довольно сбивчиво и глядела на сильные пальцы, державшие карандаш; суставы этих пальцев становились все белее, на руке вздулись вены, и, наконец, карандаш сломался. Джейн смолкла в удивлении и подняла голову. Большие серые глаза все так же смотрели на нее.

– Продолжайте, моя милая, – подбодрила ее мисс Айронвуд.

Когда Джейн закончила, мисс Айронвуд довольно долго молчала, и Джейн начала сама:

– Как вы считаете, у меня что-то серьезное? Это болезнь?

– Нет, – ответила мисс Айронвуд.

– Значит, это пройдет?

– Не думаю.

Джейн удивилась.

– Неужели меня нельзя вылечить?

– Да, вылечить вас нельзя, потому что вы не больны.

«Она издевается, – подумала Джейн. – Она считает, что я сумасшедшая».

– Какая ваша девичья фамилия? – спросила мисс Айронвуд.

– Тюдор, – ответила Джейн. В другую минуту она бы смутилась, ибо очень боялась, как бы не подумали, что она этим гордится.

– Йоркширская ветвь?

– Да…

– Вы не читали небольшую книгу, всего в сорок страниц, о битве при Вустере? Ее написал ваш предок.

– Нет. У папы она была. Он говорил, что это единственный экземпляр. Но потом она куда-то пропала.

– Ваш отец ошибался, сохранилось еще по меньшей мере два экземпляра. Один – в Америке, другой – здесь, у нас.

– Так что же это за книга?

– Ваш предок абсолютно верно описал битву в тот самый день, когда она состоялась. Но он там не был. Он был в Йорке.

Джейн растерянно смотрела на мисс Айронвуд.

– Ваш предок видел битву во сне, – сказала та.

– Я не понимаю…

– Ясновидение передается по наследству.

Джейн задохнулась, словно ее оскорбили. Именно такие вещи она ненавидела. Что-то древнее, непонятное, неразумное без спроса врывалось в ее жизнь.

– У вас нет доказательств… – начала она.

– У нас есть ваши сны, – перебила ее мисс Айронвуд.

Тон ее, и без того серьезный, стал строгим. «Неужели она не понимает, – думала Джейн, – что человеку неудобно обвинить во лжи даже далекого предка?»

– Сны? – настороженно выговорила она.

– Да, – подтвердила мисс Айронвуд.

– Что вы имеете в виду?

– Я считаю, что вы видите правду. Алькасан действительно сидел в камере, к нему приходил человек.