– Соцсети проверили? – спросил он для проформы. – ВКонтакт, и что там у них еще?..

– Да, в первую очередь. Все чисто. Никаких объявлений, двусмысленных посланий. Выглядит так, будто парень уехал к бабушке с дедушкой. Кстати, телефон он предусмотрительно оставил дома. По симке его не отследить.

Сергей прошерстил записи Егора ВКонтакте, особенно тщательно выискивая упоминания о любимых музыкальных группах. Подросток, уходящий из дома с минимумом вещей, мог метнуться автостопом на концерт, о котором давно мечтал. Но Егор ничего не писал об исполнителях.

«Ладно, – сказал Бабкин, – начинаем с семьи».

Сергею открыл Юрий Забелин.

– Проходите, – сказал он, не поздоровавшись. – Я отпросился у начальства на обед, у меня времени в обрез.

Среднего роста, крепкий, с невыразительным лицом, в котором не было ни одной приметной черты, Забелин сильнее всего поразил Бабкина сходством с собственной паспортной фотографией. Отчего-то возникало ощущение, что не живого человека сфотографировали на документ, а фотографию скопировали, воссоздав из картинки трехмерное изображение.

– У меня мало времени, – сердито повторил Забелин, глядя, как Сергей вешает кожаную куртку на крючок.

– Если у вас на работе важные дела, можем встретиться позже, – флегматично предложил Бабкин, заведомо зная, что Юрий откажется.

– Позже мне тем более будет не до того! – отрезал Забелин.

Он был не расстроен, не испуган, а раздражен.

Сергей часто сталкивался с тем, что при виде его мужчины определенного склада впадают в агрессию. Но Забелин, похоже, уже был чем-то выведен из себя, когда сыщик пришел.

Бабкин не стал ходить вокруг до около.

– Юрий, вас что-то рассердило?

– Поведение моего сына! Я вынужден терять время, отвечать на идиотские вопросы, терпеть подозрения в свой адрес… Каждая собака считает, что я убил собственного ребенка!

– Я постараюсь не затягивать нашу беседу, – пообещал Сергей.

Забелин привел его в кухню. Бабкин успел по дороге ухватить взглядом и гостиную, и детскую. На всем лежал неуловимый налет уныния, от которого сводило скулы. Он не мог понять, откуда это впечатление. Квартира была аккуратной, чистой, совершенно стандартной. Бабкину доводилось видеть десятки похожих жилищ. И все-таки в каждом из них можно было обнаружить что-то индивидуальное. Детские каляки-маляки на стенах. Шторы с ярким рисунком. Подушку с ручной вышивкой. Запахи, в конце концов… Каждая квартира пахнет по-своему.

У Забелиных пахло остывшим столовским супом. Если бы не двухэтажная кровать в детской, невозможно было б определить, кто здесь живет.

Только кухня обнаружила собственное лицо. На стульях висели полотенца с петушками, при виде которых в памяти Сергея всплыло полузабытое слово «рушник». Холодильник был плотно облеплен магнитиками: котята, домики, фрукты, рыбы, красный рак, и в самом центре – большой керамический пряник, неприятно выпуклый и глянцевитый. Он напоминал труп настоящего пряника, вымоченный в формальдегиде.

По телефону Сергей соврал Забелину, что он один из волонтеров поисковой группы.

– Ваши меня уже расспрашивали!

– Простите, мне придется кое-что уточнить. Когда вы поняли, что Егор сбежал?

– Когда в субботу вернулся домой. У меня был рабочий день, Леня с бабушкой ушли в поликлинику. Мы вернулись почти одновременно и нашли записку. Часа в четыре это было.

– Записку можно увидеть?

Забелин молча ушел и вернулся со свернутым листом, вырванным из школьной тетради. «Жить с вами больше не хочу. Искать меня не надо, у меня все в порядке. Позвоню через месяц», – прочитал Сергей.