– Ты читал Хемингуэя? – спросила Клио.

Грейс покачал головой. Какой он все-таки невежественный по сравнению с Клио! Как мало он, оказывается, читал…

– Это один из моих любимых писателей. Мне очень хочется, чтобы ты узнал его! Он написал: «Жизнь ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе». Прямо про тебя. Ты ведь крепче на изломе?

– Надеюсь; но иногда я в этом сомневаюсь.

– Сейчас тебе нужно быть крепче, чем когда бы то ни было, суперинтендент! – Клио похлопала себя по животу. – Ты нужен нам обоим!

– А ты еще нужна всем своим мертвецам, – парировал он.

– А ты – своим.

Это правда, с горечью подумал Грейс, снова утыкаясь в папку с делом и вспоминая пирамиду синих коробок и зеленых ящиков на полу кабинета. Сколько мертвецов дожидаются в своих могилах, когда же он призовет к ответу их убийц!

Дождется ли сегодняшняя изнасилованная Никола Тейлор того дня, когда ее обидчика призовут к ответу? Или все закончится очередным зеленым ящиком с наклейкой?

– Сейчас я читаю об одном афинском политическом деятеле по имени Перикл, – сказала Клио. – Философом он не был, но сказал кое-что очень важное: «После вас остается не то, что высечено на надгробной плите. Остается то, что вплетается в жизнь других людей». Кстати, суперинтендент Грейс, вот еще почему я так сильно тебя люблю. Ты всегда вплетаешь в жизнь других людей что-то хорошее.

– Стараюсь, – ответил Грейс, не отрываясь от папки с делом Туфельщика.

– Бедный ты мой! Сегодня ты явно не со мной…

Грейс пожал плечами:

– Извини. Ненавижу насильников. Видела бы ты сегодня бедняжку в Кроли…

– Ты мне еще ничего о ней не рассказал.

– Хочешь послушать?

– Да, хочу. Я серьезно. Мне хочется знать все о том мире, куда вскоре попадет наш малыш. Что он с ней сделал?

Грейс взял с пола бутылку минеральной воды и одним махом осушил ее. Он охотно выпил бы еще столько же, но не стал открывать вторую бутылку. Задумавшись, принялся вспоминать рассказ несчастной жертвы.

– Он заставил ее заниматься мастурбацией при помощи ее туфли на шпильке. Туфли у нее дорогие, какой-то известной фирмы. «Марк Джозеф», кажется.

– «Марк Джейкобс»? – уточнила Клио.

Грейс кивнул:

– Да, именно «Марк Джейкобс». Они дорогие?

– Очень. Говоришь, он заставлял ее заниматься мастурбацией? То есть… так сказать, каблук вместо искусственного члена?

– Да. Оказывается, ты разбираешься в хорошей обуви? – удивился Грейс.

Ему нравилось, как Клио одевается, но, когда они вместе куда-то выбирались, она почти никогда не зависала у витрин обувных магазинов или магазинов одежды. А вот Сэнди то и дело останавливалась и рассматривала одежду; эта ее привычка доводила Грейса до бешенства.

– Рой, милый, в обуви разбираются все женщины! По-другому и быть не может. Примеряя дорогие, элегантные туфли, любая чувствует себя привлекательной, сексуальной, желанной! Значит, насильник просто наблюдал, как она мастурбирует?

– Она сказала, что у ее туфель пятнадцатисантиметровые шпильки, – ответил Грейс. – Он заставлял ее вводить в себя всю шпильку до конца и сам при этом тоже мастурбировал.

– Ужас какой. Он просто больной!

– Дальше хуже.

– Рассказывай!

– Потом он приказал ей перевернуться на живот, лицом вниз, и ввел ей каблук в задний проход. Ну как, хватит?

– Значит, на самом деле он ее не насиловал? В прямом смысле…

– Изнасиловал, но это было позже, потом. У него проблемы с эрекцией.

Помолчав несколько секунд, Клио спросила:

– Рой, что с ним? Почему он так поступает?

Грейс пожал плечами:

– Сегодня я разговаривал с психологом и не услышал ничего такого, чего бы я не знал. Насильник не был знаком с жертвой – судя по всему, мы имеем дело с «посторонним». В подобных случаях проблемы у них редко носят чисто сексуальный характер. Скорее всего, он женоненавистник и стремится к власти над жертвой.