Им чужого было не надо.

Под дверью своей квартиры Рита долго собиралась с духом, прислушиваясь, не доносятся ли изнутри какие-то звуки, и всматриваясь в глазок с обратной стороны.

Потому что как она могла отреагировать на вопрос отца или мамы о том, как все прошло? С милой улыбкой высыпать на кухонный стол кучу ассигнаций и заявить: «У нас прибавление в семейном бюджете, так что все отлично. Ну, и меня еще изнасиловали, но это пустяки. Надо же было когда-то лишиться девственности!»

Заслышав этажом выше звук открываемой двери и чьи-то громкие голоса, Рита наконец вставила ключ в замочную скважину и быстро повернула его. Пройдя в полутемный коридор, заметила на кухне свет.

Прошмыгнув по направлению к ванной, увидела маму, похоже, дожидавшуюся ее на кухне и заснувшую за старым детективом.

Рита юркнула в ванну и в этот момент услышала голос мамы:

– Ах, ребенок, это ты?

Запершись в ванной, Рита через дверь ответила:

– Да, мамочка!

Чувствуя, что ее трясет, девушка одной рукой тянула с себя платье, другой пустила в ванну воду. Ей хотелось одного – смыть с себя этот позор, унижение, мерзость.

Забыть о прикосновениях Льва Георгиевича, хотя она понимала, что забыть об этом не сможет никогда.

В дверь ванной постучали, и Рита произнесла намеренно бодрым и веселым голосом:

– Да, мамочка?

– Ребенок, все в порядке?

Что она могла ответить? «В общем и целом, мамочка, да. Ну так, адвокат Барковский меня изнасиловал, причем целых три раза, а его сынок подвез меня почти до дома и дал денег. Но, опять же, в общем и целом, мамочка, все хорошо. И теперь мы всей семьей можем поехать в Турцию. Или даже в Египет. Ну, или купить новый кухонный гарнитур. А теперь иди спать».

Вместо этого девушка фальшиво-спокойным тоном произнесла:

– Ну, конечно же, мамочка. Ты иди ложись. Я тоже скоро лягу…

– Ну, хорошо. Надеюсь, тебе понравилось… Спокойной ночи, ребенок!

Девушка заплакала, радуясь тому, что вода из крана хлещет в ванну, заглушая все прочие звуки. Не хватало еще, чтобы мама услышала, как она плачет, потому что тогда расспросов не избежать. А так…

А так пусть считают, что все в порядке. Что вечер на даче Барковских прошел отлично. Что ее приняли по высшему разряду. Что…

Рита продолжала плакать.

Погрузившись в горячую воду, девушка едва сдержала крик – там, внизу, ее сильно обожгло. До этого она рассматривала себя в зеркало, прикрепленное к обратной стороне двери ванной, – удивительно, но за исключением пары легких кровоподтеков, никаких следов насилия на ее теле не было.

По крайней мере, внешне.

Уйдя под воду с головой, Рита подумала, что если не выныривать, то… То все может быстро закончиться. И вспомнила презрительный комментарий Гоши об угрозах Эльвиры, так же запершейся в ванной, покончить с собой. Такие ничего себе не перерезают.

А какие перерезают – такие, как она сама?

Вынырнув и закашлявшись, потому что вода попала в горло, Рита взяла бутылку шампуня и, отлив солидную порцию в ванну, стала размешивать ее в воде, глядя на образующуюся пену, сверкающую бриллиантом в свете лампы.

Какие у нее, собственно, были возможности? Она могла обратиться в правоохранительные органы и попытаться привлечь Барковских к ответственности. Однако она прекрасно знала, что люди они в городе крайне влиятельные. И что у нее и у ее родителей будут большие неприятности, если она попытается предать эту историю огласке.

Значит, она обречена молчать?

Да, молчание тоже было одной из возможностей. А что, ей ведь заплатили, причем солидно. Оставили в живых. Даже почти до дома