Все следующие три часа пролетели в один миг. То порядок навести, то воды найти, чтобы полы отдраить. То поднять с пола многочисленные образцы огнестрела и холодного оружия. В общем, время зря мы не тратили. И когда прибыло «подкрепление», включая очнувшуюся, едва шевелящуюся девушку, мы взялись за обустройство с новой силой.

Во-первых, я выставил оцепление. Нужно быть уверенным, что к нам никто не придёт с недобрыми намерениями. Два человека вдоль улицы, вооружённые найденным в магазине снаряжением. Они засели в скрытности, а к ним мы протянули из магазина верёвки. Просто чтобы они не гоняли как сумасшедшие взад и вперёд, привлекая ещё больше внимания. Если к нам кто-то шёл – они наматывали верёвку, и привязанный к ней колокольчик звонил, предупреждая всех нас. Элементарная схема, но, как оказалось, очень полезная.

Трижды они звонили нам во время наведения порядка. Дважды это были зомби, с которыми мы тихо разбирались и оттаскивали подальше от нашего квартала. А в третий раз, именно в тот момент, когда мы уже начали снимать и прятать во внутренних помещениях оружие со стен и из уцелевших витрин, к нам пожаловали другого рода гости.

Пятёрка людей. Разодетая кто во что горазд, но при этом неплохо вооружённая. Они заметили нашего разведчика и остановились, взяв его на прицел и требуя назваться. Ну, стандартное приветствие для нового мира, скажем прямо. Вопросы их мы слышали даже внутри магазина, а значит, это очень самоуверенные парни, которые зомби за угрозу не считают.

– Снайперскую винтовку кто-то хоть раз держал в руках? – повернулся я к бойцам, что напряжённо вцепились в оружие.

– Я по молодости баловался в тирах, – поднял руку Палач.

– Я и не сомневался, – вручил я ему одну из моделей, которую сам же и настраивал последние пятнадцать минут.

Было, конечно, немного стрёмно давать ему в руки винтовку, но я делал ставку на то, что он сохранил рассудок и понимает, чем чревато предательство. Да и они, ко всему прочему, знают, что мой шлем, как и костюм, пуленепробиваем. А о том, что шлем не так надёжен, как я им заявил, я рассказывать не собираюсь. Надеюсь, проверять никто не решится.

– Бруно, дай этого толстяка для внушительности, – показал я на пулемёт, который он с трудом оторвал от стойки и, тяжело пыхтя, притащил мне.

Пот выступил у него на лбу, и мгновенно взмокла спина.

– Ну и тяжеленная дура… – пожаловался он, но я спокойно поднял его одной рукой и второй начал ковырять ленту, вставляя её в приёмник.

Бруно молча посмотрел на эту картину и тяжело вздохнул.

– Собираешься воевать с ними?

– Просто попугать и объявить о своих правах на эту область, – ответил я ему и вышел наружу.

Они мой выход заметили сразу. Да и как можно не заметить здоровый, частично укомплектованный элементами доспехов костюм, к которому крепилось внушительное количество оружия, а из-за спины торчала алебарда.

– Господа, если у вас есть вопросы к моему человеку, то прежде, чем наставлять на него пушки, следует и самим представиться. Иначе, боюсь, я отвечу… – Подняв пулемёт и направив его в сторону машин, за которыми они прятались, я привёл его в боевое положение. – …Тем же образом.

Я стал и дальше приближаться, держа их на прицеле, чем явно заставил нервничать. Вряд ли они видели экипировку вроде моей, а уж когда бронированное чудо-юдо целится в тебя из пулемёта, то и вовсе появляются вопросы в духе: «И как мы докатились до жизни такой?»

Я рассчитывал, что после моего появления ребята из охотников, обожравшихся «озверина», превратятся в котов Леопольдов и предложат «жить дружно». Но нет, я недооценил крутость их яиц. А они – моих.