Что характерно, мне не было неудобно.

Непривычно, но…

…приличные девицы по потолкам не лазят, даже если они, то есть, девицы, а не потолки, не совсем, чтобы живые.

Безумие.

Но вид открывается неплохой, да… и сила тяжести не особо ощущается. И потолок вязкий, он принимает когти, а когда вытаскиваю их, сращивает шрамы.

Человек…

…моя кузина?

Крадется…

И главное, как-то вот нелепо крадется… то и дело останавливается, кутается в шелковый халатик… да уж, мою гардеробную они ополовинили. И все-таки этот оттенок алого ей не слишком идет. Да и халатик ей явно маловат, на груди не сходится, и ниже тоже… и куда она так спешит-то?

Я сглотнула.

Нехорошо на кузин слюной капать.

И главное, реакция-то совершенно непроизвольная. Желания немедля свалиться жертве на голову не ощущаю. Более того, сама мысль о том, что в пухлую эту шею придется впиваться, рвать клыками… в общем, слюну я сглатывала старательно.

Мерзость.

И запах духов.

Мои любимые, к слову… были… «Роковая ночь». Нет, они по-прежнему хороши, такой вот сладковатый аромат с резкими перечными нотами, но не в таком же количестве!

Я тихонько чихнула, прикрыв лицо ладонью.

Но кузина услышала.

Остановилась.

Закрутила головой.

- Кто здесь? – овечье ее блеяние утонуло в ночной тишине. Я же удержалась от ответа.

Кузина стояла.

Я висела.

И ждала. Нет, любопытство – это не порок, это способ сделать жизнь интересней. А комнаты кузена в другой стороне. И мнится, что отныне тетушка своего драгоценного мальчика на короткий поводок посадила к его огромной радости…

…она тронула волосы.

Воровато огляделась.

И сняла домашние туфли.

Чулочки подтянула.

Сетчатые.

Эти не мои, что душу греет… а ноги у нее неплохие, надо сказать… и задница, которую мой пеньюар едва-едва прикрывал – вот что за манера чужое белье тащить? – тоже в меру пышна и округла. Один мой приятель в минуту душевных откровений, которые с ним приключались в постели, сказал, что идеальная женская задница такой и должна быть… и еще мягкой.

Кузина ему бы понравилась.

Впрочем, о чем это я… ему нравились слишком многие, что и стало причиной нашего расставания. И не в ревности дело, отнюдь, но… при жизни, что бы там ни говорили, я отличалась разборчивостью. Как-то не было желания подхватить дурную болезнь…

…а вот и дверь.

Ага…

И стучать не спешит, но из кармана появляется махонький флакончик.

Интересненько…

Я перебралась поближе. Темное стекло. Плотная пробка… многогранник, причем явно ручной шлифовки. Сейчас подобные не выпускают. А главное-то стекло драконье и парой рун запечатано. И следовательно, содержимое флакона – сомневаюсь, что она там розовое масло хранит – не подвластно движению времени.

Капля жидкости.

Резкий запах ее заставил отшатнуться, но он вспыхнул и сгорел, впитавшись в бледную кожу кузины. Вот же… а флакон исчез в кармане халата. Халат же был снят и бережно сложен на козетке… гм, выходит, в них тоже есть какой-то смысл, а я убрать собиралась.

Кузина тронула волосы.

Мазнула своим запястьем по губам. Покусала их.

И надавила на ручку.

Ага… а инквизитор не дурак, закрылся. Причем не только на задвижку, но и пару заклятий повесил, вижу, расползлись по двери пауками… а ночь все интересней и интересней.

Кузина мучила ручку.

Дверь держалась.

А я ждала продолжения, сглатывая слюну… это что, я теперь на всех людей реагировать так стану? Или это только ночной рефлекс? Надо будет поэкспериментировать…

Кузина, наконец, сообразила постучать.

И еще раз.

И ногой… вот же, а упорства ей не занимать. Еще бы в мирных целях…

…ей открыли.

- Что случилось? – поинтересовался Диттер.