– И узнали его?

И вчера ночью над кладбищем висела полная луна, но светила она недостаточно, чтобы можно было разглядеть лицо человека.

– Я знала, что это Семен.

– Вы его и раньше видели.

– Да. Он подходил ко мне, когда я стояла у калитки… Все, хватит! – вдруг воскликнула Марта и глянула на меня уже не раздраженно, а зло.

– Вы с ним говорили?

– Я же просила! – Она мотнула головой, открывая калитку.

– Вы слышали его голос?

Она зашла во двор, закрылась на замок, только тогда ответила, глядя на меня из-за ворот:

– Нет, он со мной не говорил.

– А в дом не заходил?

– Все! – Марта направилась к дому.

– Это очень важно!

– Он всегда уходил от меня! – Поднимаясь на крыльцо, она махнула рукой в сторону кладбища.

– А близко к вам подходил?

В ответ Марта громко хлопнула дверью. И я почему-то услышал в этом «нет». Да и не мог человек, похожий на Семена Сальникова, подходить близко. Если там не стопроцентное сходство. И говорить он тоже не мог, чтобы голосом не выдать подлог.

Стопроцентное сходство и голосовое совпадение мог обеспечить только близнец Сальникова, но вряд ли таковой существует, иначе бы у Марты зародились сомнения. И бегать за призраком, а вместе с тем и за мною она бы не стала.

Покойник или тот, кто себя за него выдавал, скрывался от Марты на кладбище. Правильное решение, учитывая, где находился ее дом.

Но если Марта увидела покойника за воротами моего дома, то уйти он мог через овраг – на дорогу, за которой пустырь сплошь в кустарниках, за ним балка с пологим спуском. Но, возможно, за моими воротами Марта увидела не двойника, а своего зятя. Павел мог находиться там, корректируя действия «покойника», возможно, он был где-то рядом, когда Паньков уводил у меня Лику…

Надо было спросить, где живет Павел, наверняка где-то недалеко: или в Краснодаре, или в Сочи. Если маслозавод, то скорее всего Краснодар… В любом случае кто-то кружил вчера возле кладбища: или двойник, или Павел, или они вдвоем. Или Павел сам исполнял роль Сальникова. Возможно, его мы и видели с Ликой на кладбище. Загримировался как следует, приготовился к выходу на сцену, а тут мы…

Я огляделся по сторонам. Кладбище спит, во дворах тишина, ни мертвых душ не видно, ни живых. Но, возможно, где-то в кустах прячется нечистый совестью человечек под толстым слоем грима, ждет, когда я уберусь домой.

В любом преступлении нужно искать выгодоприобретателя. Добровольное затворничество на кладбище – уже признак нездорового ума. Осталось только придать огласке общение с оживающим по ночам мужем, и Марту можно заклеймить по полной. Именно для того Павел и приходил ко мне сегодня, хотел заручиться моей поддержкой как свидетеля. Чтобы затем провести тещу через медкомиссию, которая и признает ее сумасшедшей.