– Твоей маме пришлось уехать, Норма Джин, и она долго не сможет вернуться.

Если я продолжала грустить, она добавляла:

– Не унывай, милая. Я всегда с тобой. Ты будешь очень красивой, когда вырастешь, и станешь самой известной женщиной, великой звездой киноэкрана, такой же, как Джин Харлоу.

Грейс была в восторге от Джин Харлоу, платиновой блондинки, суперзвезды, поэтому естественно, что эта актриса стала и моим кумиром тоже.

Грейс на самом деле была моей первой учительницей. Она точно знала, какой она хотела бы меня видеть, и руководила собственной школой красоты для меня – своей единственной ученицы. Она научила меня смотреть людям прямо в глаза во время разговора, быть вежливой, говорить, четко произнося слова, и как правильно сделать реверанс, в случае если я когда-нибудь встречу королеву Англии. Встретив ее годы спустя и сделав очень правильный поклон, я почувствовала большую благодарность Грейс за то, что не плюхнулась там на задницу.

Грейс всем говорила, что она верит, что я стану великой кинозвездой:

– В ней что-то есть. Я это чувствую.

Я думаю, она ощущала во мне то, что сегодня называется «Х-фактором», некое неописуемое качество, которое приводит к славе. Многие люди использовали этот термин в отношении ко мне после того, как Грейс впервые применила его. Я не знаю, имела ли Грейс пророческий дар или ей просто хотелось в это верить, потому что она сама всю жизнь мечтала стать актрисой.

Но я так часто слышала это от нее, что поверила сама, – сказала Мэрилин, – по вечерам я отправлялась в кровать и, посасывая палец, мечтала стать второй Джин Харлоу. «У меня даже имя такое же, – думала я. – Разве это не лучше доказательство того, что Бог хочет, чтобы я стала кинозвездой?»

Я улыбнулась и подумала, что и Мэрилин, и Грейс были склонны тогда выдавать желаемое за действительное.

– Примерно в то же время мне приснился сон, который, как мне казалось, подтверждал нашу веру в мое светлое будущее, – сказала Мэрилин, как будто подслушав мои мысли. – Я называю его «Ослепительно сияющая мечта». Во сне я услышала, как кто-то постучал в дверь Грейс. Открыв ее, я увидела настолько яркий ослепительный свет, что едва могла рассмотреть того, кто стоит на пороге. Я прикрыла рукой глаза и, глядя сквозь пальцы, узнала Джину Харлоу. Она сказала:

– Поздравляю, Норма Джин. Ты будешь великой звездой, такой же, как я.

– Спасибо, Джин, – сказала я скромно, – я знаю, что вы правы.

Я рассказала тете Грейс свой сон, и она воскликнула:

– Да, да, Норма Джин! Твой сон – это божественное послание. Я всегда знала это! Джин Харлоу спустилась с небес, чтобы сообщить тебе истину.

Мне оставалось только надеяться, что Джин Харлоу знала, о чем говорила.

На моем лбу выступила испарина, когда я услышала рассказанный Мэрилин сон. Несмотря на отсутствие научных доказательств этого явления, я всегда подозревала, что некоторые люди имеют дар предвидения. Какой невероятный, пророческий сон приснился Норме Джин! Я ничего не могу сказать о Джин Харлоу, но подсознание Мэрилин явно оказалось более осведомленным, чем ее сознание.

– Тем не менее мир вокруг меня часто казался мрачным и безнадежным, – продолжала Мэрилин, – мне приходилось притворяться счастливой, чтобы отвлечься от печальных мыслей. Я все время тосковала по маме и понимала, что это не мой настоящий дом и в любой момент все может измениться. Как-то Глэдис выпустили на один день из больницы. Встретившись со мной, она не выразила ни особых эмоций, ни интереса. Грейс угощала нас обедом в кафе, и Глэдис все время говорила о том, что ей не нравится еда.