– Я – музыкальная пауза. Между великими моментами.

Она немного успокоилась и оглядывала бар, присматриваясь к посетителям, прислушиваясь к разговорам.

– Хорошая здесь компания сегодня.

Нитц передал ей остатки своего потухшего косяка.

– Хочешь? Возьми, преступи закон, пади на самое дно.

Она бросила косяк на пол.

– Я хочу с тобой посоветоваться.

Все равно она уже здесь.

Вставая, Нитц произнес:

– Не сейчас. Мне нужно в туалет. – Он двинулся неуверенной походкой. – Сейчас вернусь.

Оставшись одна, Мэри без энтузиазма бренчала по клавишам и ждала, когда Пол вернется. С ним ей, по крайней мере, было спокойно; она могла спросить у него совета, потому что он ничего от нее не требовал. Увязший в собственных навязчивых идеях, он делал короткие перебежки от «Королька» к своей однокомнатной квартире и обратно, читал вестерны в бумажных обложках и конструировал би-боповые композиции на фортепьяно.

– А где твой дружок? – спросил он, вернувшись и усаживаясь рядом с ней. – Ну, тот парнишка в спецовке.

– Гордон. Он на собрании Молодежной торговой палаты.

– А ты знаешь, что я когда-то состоял в Первой баптистской церкви города Чикала, штат Арканзас?

Прошлое Мэри Энн не интересовало; порывшись в сумочке, она достала вырезанное из «Лидера» объявление.

– Вот, – сказала она, подсовывая его Нитцу. – Что скажешь?

Прежде чем вернуть ей объявление, он невероятно долго изучал его.

– У меня уже есть работа.

– Да не тебе. Для меня. – Она в нетерпении убрала листок и закрыла сумочку.

Это определенно был новый магазин пластинок на Пайн-стрит; она обратила внимание, что там идет ремонт. Но до завтра она не могла пойти туда, и напряжение начинало ее утомлять.

– Я был добрым прихожанином, – продолжал Нитц, – но потом отвернулся от бога. Это случилось совершенно внезапно. Я был среди спасенных, и вдруг… – он фаталистически пожал плечами, – что-то подвигло меня подняться и отвергнуть Христа. Все это было очень странно. Еще четверо прихожан последовали за мной на алтарь. Какое-то время я разъезжал по Арканзасу, выступал с антирелигиозными проповедями. Бывало, я шел по пятам за караванами Билли Санди[3]. Я был эдакий скоромный Нитц.

– Я пойду туда, – сказала Мэри Энн, – завтра утром, раньше всех. Там просят позвонить, но я знаю, где это. С такой работой я отлично справлюсь.

– Это точно, – согласился Нитц.

– И смогу разговаривать с людьми… вместо того чтобы сидеть в офисе и выстукивать письма. Магазин пластинок – отличное место; постоянно что-то происходит. Все время что-то случается.

– Тебе повезло, что Итона сейчас нет, – сказал Нитц. Тафт Итон был владельцем «Королька».

– Я его не боюсь.

Через комнату пробирался негр, и, сидя на банкетке возле пианино, она вдруг вся встрепенулась и распрямилась. И забыла о присутствии Нитца, потому что явился он.

Это был крупный мужчина с иссиня-черной кожей, очень блестящей и – как ей представлялось – очень гладкой. Сутулый и мускулистый, он тяжело двигался; в нем угадывалась личность простая и сильная; глядя на него, она улавливала его флюиды даже издалека. Волнистые густые волосы с маслянистым блеском; солидная шевелюра, требующая тщательного ухода. Он кивком поприветствовал несколько пар, поклонился людям, ожидающим возле эстрады, и прошел – целая гора собственного достоинства.

– А вот и он, – сказал Нитц.

Она кивнула.

– Это Карлтон Б. Туини, – добавил Нитц, – певец.

– Какой большой, – сказала она, не спуская с него взгляда. – Боже мой, ты только посмотри. – Она жадно пожирала, ощупывала его глазами. – Да он же грузовик может поднять.