Странно, но ни один из многочисленных комитетов, советов, комиссий, фондов по борьбе с коррупцией, наплодившихся в последние годы в стране, не обращал внимания на столь очевидный факт. Не обращал бы и Знаменцев – скрипел бы зубами и проходил мимо, но – не судьба. Чем больше он узнавал об этом ресторане, тем теснее завязывались узелки будущего дела, и начаться все должно было именно здесь – поимкой подполковника Брагина.
Знаменцев нырнул в стеклянные двери и наскоро перекусил – не в «Эль Мар» – в одной популярной закусочной, где гарантировали неограниченное число подходов к шведскому столу из пятидесяти блюд всего за сто двадцать рублей. Затем прыгнул в свой сильно подержанный, справивший недавно 15-летие «Мерседес» и покатил в сторону Пушкинской площади. И понятно, что на перекрестке машину, как всегда, облепили попрошайки, продавцы поддельных часов и дети с букетиками цветов.
– Дяденька, купи, позалуста, букетик! – настойчиво и шепеляво канючил один. – Ну, позалуста! Кусать нетего, мамки не-е-ет…
Знаменцев не выдержал и приоткрыл окно.
– Сколько хочешь за цветы?
Мальчуган моментально проглотил слезы и бойким голосом отчеканил:
– Пятьсот рублей!
– Ты что, малец, обалдел?! – искренне удивился нахальству маленького торгаша полковник. – То тебе «кусать нетего», а то такие деньги требуешь. Вот сто рублей, больше не дам! Решай, а то светофор уже зеленый.
Пацан схватил протянутую сотню и сунул букет в окно. Три аккуратненькие кустовые розочки, связанные ленточкой. Знаменцев рассмеялся, проводил ушлого мальца веселым взглядом и поднес розы к лицу. От них шел слабый, едва заметный и все-таки щемящий запах лучших времен.
Гости
Роберт Шандорович встретил мэра и его супругу в аэропорту.
– Ну, что? – первым делом спросил мэр. – Хлеб есть?
– Хлеб есть, – усмехнулся первый зам, – толку нет. Все сметают. Но хуже всего, что бонзы партийные фишку просекли.
Лущенко поджал губы:
– Чего хотят?
– Митингов. Протестов. Пресс-релизов. Интервью. Скоро же выборы в Думу, самое время очки набирать.
– Сволочи… – не выдержала Алена. – Мы же договаривались не раскачивать лодку… нет, все им неймется!
– Ладно, – сосредоточился Лущенко, – с ними я поговорю. Что с хлебом делать?
– Я займусь, – отозвалась Алена. – Будет хлеб, гарантирую.
Лущенко покачал головой:
– Завтра День независимости. Если хлеба с утра не будет, мне конец.
– Если ты о Чиркове… – начала Алена и осеклась.
Говорить о Чиркове при Роберте, да и вообще при подчиненных, не стоило.
Хотя и обрывать фразу на полуслове – тоже…
– Кстати, о Дне независимости, – сделал вид, что не оценил значения оговорки и последующей заминки Сериканов. – Игорь Петрович, к нам же на праздник делегаты прибывают – от Европарламента и европейских городов.
Мэр застонал. Хлебный кризис никак не отменял протокола праздника, а это был тот еще «геморрой».
– Что ж ты раньше не сказал? Кто там еще прибывает?
Роберт успокаивающе замотал головой:
– Да не волнуйтесь. Я вам докладывал еще месяц назад. Еще когда только приглашали.
– Это я и без тебя помню! – оборвал его мэр. – Ни склерозом, ни провалами памяти не страдаю. Что нового? Ты ведь об изменениях в протоколе?..
– О них, Игорь Петрович, – кивнул Роберт, – мы ведь кого приглашали?
– Кого-кого? Мэров и депутатов.
– Вот именно. А подтвердили приезд вовсе не мэры и депутаты.
– А кто же? – удивился Лущенко.
Роберт недовольно поморщился:
– Да их замы и помощники. Все какие-то третьи-четвертые лица. Даже не первые замы.
Игорь Петрович должен был отметить тот факт, что даже для Роберта – единственного первого зама мэра – пары соответствующего уровня среди гостей не находилось.