– Как-то не до того было, – почесал в затылке Елисей. – Да и кому звонить? Олега в больницу увезли. Леночка с ним. А я совсем растерялся. Но я не ушел, я вместе с Чингизом остался. Он совсем здоровым выглядел. Больное животное так по клетке носиться не станет.

– Много ты понимаешь в медицине, чтобы вот так с ходу диагнозы ставить! – рассердился Кузьма Иванович. – Раз такое случилось, мне надо было все равно позвонить.

– Я не сообразил, – признался Елисей. – Сначала от шока вообще ничего не соображал. А когда смекнул, так Чингиз уже успокоился. Ночь была, я решил, что утром вам позвоню.

Кузьма Иванович не умел долго сердиться. Он вообще был человеком добрым, этой черты своего характера он стеснялся, а потому ругался для профилактики, чтобы никто не вздумал подумать или, чего доброго, ляпнуть про него такое.

– Очень странное явление, – потрогал он свой давно не бритый подбородок, который зарос колючей щетиной. – С утра у меня был еще один пациент. Принесли мне Жаконю, мартышку из вашего цирка. Он еще работает вместе с фотографом.

Фотограф! Это слово отозвалось эхом в голове у Сашеньки. Что-то такое ей говорили про фотографа, что требовалось уточнить.

– Так вот это славное существо Жаконя вчера продемонстрировал необъяснимую агрессию, перед выступлением укусил ребенка, с которым должен был фотографироваться. К счастью, укус был несильный, с родителями удалось эту историю замять, в суд они не пойдут, но сам факт. Раньше обезьянка такой злости не проявляла. Более того, Жаконя любит фотографироваться. Сам принимает выигрышные позы, перебирает волосы у своих новых друзей, они его за это всегда угощают то сухариком, то кусочком яблочка. Одним словом, он свою работу обожает. А тут вдруг у обезьянки произошел сбой. Изначально я предположил, что Жаконю может тревожить его больная лапка, в прошлом месяце он ее ломал, все срослось отлично, но возможны какие-то остаточные последствия в виде болей. Хотя мы лапку и прогревали, но… Но теперь я думаю, в переломе ли было дело?

Все молчали, ожидая, когда ветеринар продолжит свою мысль, и он ее продолжил:

– То есть смотрите, что получается, вчера вечером трое животных из вашего цирка и один попугай-артист проявили совершенно несвойственную им злобность. Напали на своих хозяев или людей, которых давно знают и любят. Никаких причин для таких нападений не было, хозяева вели себя как обычно, но трем животным и одной птице что-то взбрело в голову. Что?

Елисей поднял голову и сказал:

– Я считаю, что дело в том ветеринаре, который приходил вместо вас в три часа дня. Он вколол Чингизу укол, хотя и отрицает.

Кузьма Иванович очень удивился:

– Какой ветеринар? Как он выглядел?

Все взглянули на Елисея, ожидая, что тот ответит.

– Ну, мужчина это был, лет пятидесяти, может, больше. Высокий и такой очень худой. Лицо у него было бледное, какого-то нездорового оттенка. При этом он сильно сутулится. И я подумал, может, он сам больной.

– У нас таких сотрудников нет и никогда не было! – решительно запротестовал ветеринар.

– Я уж понял, что обманул он меня. Как чувствовал, гнать его надо было. С самого начала не понравился он мне. Будь моя воля, я бы его к животному не подпустил. Но Олег настаивал, чтобы Чингиза врач осмотрел. А этот тип сказал, что он и есть врач.

– Да, Олег мне накануне тоже звонил. Сказал, что Чингиз начал прихрамывать. Что прогревание в инфракрасной сауне не помогло ни разу. Надо подыскать что-то посерьезнее. Я сказал, что обязательно приду. Но утром Олег мне прислал сообщение, что вызов отменяет.