– Как и все мы, Бейли. И я не думаю, что когда-либо оправимся.

Ферн по-детски сморщила нос и взглянула на Риту: лицо подруги сияло надеждой. Конечно, Ферн была не единственной, кому нравился Эмброуз. Вероятно, из-за его постоянных тренировок, разъездов и соревнований у него было не так уж много девушек. Но эта неуловимость делала Эмброуза еще более завидной добычей, и Рита решила попытать счастья. Она показала Ферн записку – розовый лист бумаги с кучей сердечек, обильно надушенный парфюмом.

– М-м-м… да, сойдет. Но тебе не хочется написать что-то более оригинальное?

Рита растерянно пожала плечами:

– Я просто хочу ему понравиться.

– Но ты ведь написала ему записку, потому что хочешь, чтобы он обратил на тебя внимание?

Рита кивнула. Ферн снова посмотрела на ангельское личико подруги, длинные светлые локоны, ниспадавшие по хрупким плечам и идеальной формы груди – и почувствовала досаду. Она была уверена, что Эмброуз давно приметил Риту.

– Какая же она хорошенькая!

До Ферн доносился с кухни мамин голос. Она разговаривала с тетей Энджи, которая сидела на стуле и смотрела в окошко на Бейли и Риту – те качались на качелях на заднем дворе. Ферн собиралась в туалет, но вместо входной двери зашла через гараж, чтобы проверить черепаху, которую они с Бейли поймали сегодня у ручья. Та сидела в коробке, заполненной листьями, и не двигалась, и Ферн задумалась, может, напрасно они забрали ее.

– Она будто ненастоящая. – Мама Ферн встряхнула головой, ее слова отвлекли Ферн от раздумий о черепахе. – Эти пронзительные голубые глаза, кукольное личико…

– А волосы! Светлые от корней до самых кончиков. Мне кажется, я никогда таких не видела, – восхищалась Энджи. – И при этом она довольно смуглая. Редкое сочетание – белокурые волосы и золотистая кожа.

Ферн было неловко стоять в прихожей, прислушиваясь к разговору двух женщин о Рите, ведь обе они были уверены, что она до сих пор на заднем дворе. Рита переехала в Ханна-Лейк с мамой тем самим летом, и Рейчел, как жена пастора, сочла своим долгом проявить гостеприимство. Она звала их на обеды и приглашала Риту играть со своей дочерью. Ферн нравилась эта милая веселая девочка, которая охотно участвовала во всех затеях Ферн. Сама она редко придумывала что-нибудь интересное, но фантазии Ферн хватало на двоих.

– Кажется, Бейли очарован, – рассмеялась Энджи. – Глядит на нее не отрываясь. Забавно, что детей красота пленит не меньше, чем взрослых. Того и гляди начнет демонстрировать свои приемчики, а мне придется чем-нибудь его отвлекать. Храни его Господь. Он снова умолял Майка записать его в борцовскую секцию. Каждый год одно и то же. Он просит, плачет, а мы пытаемся объяснить, почему нельзя.

Повисло молчание. Энджи погрузилась в свои мысли, Рейчел готовила сэндвичи для детей, гадая, как отвлечь ее от печальных раздумий о Бейли.

– Ферн, кажется, нравится Рита? – Вздохнув, Энджи сменила тему, по-прежнему не спуская глаз с сына, который раскачивался туда-сюда, без остановки рассказывая что-то милой белокурой девочке. – Хорошо, что она нашла себе подругу, а то она все время играет только с Бейли.

Настала очередь Рейчел вздыхать.

– Бедняжка Ферн.

Ферн уже готова была пойти, куда собиралась, но резко остановилась. Бедняжка Ферн? Она вздрогнула от мысли, что тоже больна, как Бейли, просто мама скрывает это от нее.

– Ей повезло с внешностью куда меньше, чем Рите. Зубы придется исправлять, но пока у нее еще слишком много молочных. Может, когда они полностью сменятся, прикус исправится. А так, боюсь, лет до двадцати пяти ей придется носить брекеты. – Рейчел усмехнулась. – Я порой думаю, не начнет ли она завидовать Рите. Но пока они, кажется, не придают значение разнице во внешности.