***

Хуманы – минималисты, это Калин понял уже давно, ведь мебели у них, как таковой, не наблюдалось, хотя они прекрасно её мастерили на обмен с мечеными, да оказывается, бывало и такое, что на продажу в чистые земли. Правда громоздкие столы и шкафы никто не таскал через пустыню, а вот более мелкие предметы вполне пользовались спросом.

– Присаживайся, – Карман указал Калину на место у «стола» рядом с собой.

Разнообразная еда в блюдах в изобилии стояла на полу. Мясо, рыба и даже фрукты, хоть и немного, но они были, что несказанно обрадовало мальчика, который даже и не подозревал, как, оказывается, он истосковался по обычным яблокам. По обе стороны импровизированного стола на маленьких подушках, сложив ноги на турецкий манер, сидели все жители подземной парковки. Стол этот извивался, огибая шатры, но не прерывался. Как позже сказал Карман, «все мы собрались за одним столом». Чуть поодаль от места, где он сидел, Калин с облегчением обнаружил и всех своих друзей. Немного потрёпаны, перебинтованы, но живы. Тревога, давящая душу, тут же рассеялась. Потом было много длинных речей, почтили память погибших, вспоминая хорошие моменты из их жизни. После первых тягостных минут хуманы, как и на любом застолье, разбившись на мелкие группы по «интересам», делились впечатлениями после пережитого вчера. Хмель сделал своё дело, развязывая языки, помогая тем самым избавиться от пережитых потрясений. Тут и там, уже не поминая павших, поднимались тосты за выживших. Особо выделяли отличившихся в бою. Так Калин узнал, как Нушик, подобно сказочному богатырю, голыми руками разрывал безликих пополам. Как Лаки, вооружившись двумя ножами, с удивительной для безногого быстротой передвигался и вспарывал противникам животы. И про себя услышал то, чего в горячке боя и не заметил. Оказывается, в глазах хуман он тоже прослыл героем.

Через час или два после того, как люди насытились и устали кричать здравицы, застолье поутихло. Негромко, а где-то и вовсе шёпотом хуманы доверяли друг другу сокровенное. Сверкали улыбки, и глаза блестели от слёз. Но слёзы те были уже не печали, а радости. Женщины, уставшие, но счастливые, убирали пустую посуду, доставляя на освободившиеся места всё новые блюда. Уборкой посуды дело не ограничилось. Те же женщины подхватывали под руки особенно «набравшихся» на пире и, нежно уговаривая, куда-то их уводили. Слушая беседы Кармана, Халка и остальных, Калин узнал, что Нушик отличился не только в бою, но и до него. Нюшу всё не оставлял в покое вопрос топлива. Его пытливая натура не давала покоя не только ему, но и другим хуманам, с которыми ему доводилось общаться. Своими расспросами он замучил буквально всех, и Карман разрешил показать чужаку одну из их святынь – озеро, дающее огонь. Огромное

булькающее чёрной вязкой жижей озеро располагалось глубоко под землёй, в пещере с очень острыми чёрными сталагмитами и сталактитами. Кто и когда нашёл этот источник топлива, никто уже не помнил, и в книге предков об этом тоже ничего не было сказано, но оно так же, как и сад, является святым местом, и в его пределах так же, как и на подступах к нему, не бывает конфликтов – это закон, караемый смертью для обоих поссорившихся сторон. Жижа та лениво булькала, выплёвывая новые порции чёрного вещества, а у берегов оно застывало, и пришедшие просто нарезали его кусками, складывали в тележки и вывозили. На следующий день дыры от вырезанных пластов занимало новое вещество, но его не трогали, давая время застыть. Когда Карман вернулся из бункера, он позвал Лаки и его ребят, сказав, что благодарен им за помощь, и теперь они должны срочно покинуть город, ибо времени уже практически не осталось – эту беседу Калин помнил, она произошла при нём.