– Алекс, держи! – Вбежавшая Бри протянула мне телефон.

– Девять-один-один, что у вас случилось?

– Моя бабушка только что потеряла сознание. Я нашел ее на полу. – Мои глаза осматривали лицо, руки, ноги Наны. – Явных травм не видно, но я не знаю, что произошло до падения. Пульс очень слабый.

Бри считала пульс Наны, глядя на висевшие на стене часы, а оператор тем временем записывала мое имя и адрес.

– Сэр, я немедленно отправляю к вам машину. Убедитесь, что она дышит. Но не двигайте ее. Возможно, она повредила позвоночник, когда падала.

– Понимаю. Я не буду трогать ее. Только проверю, дышит ли она.

Лицо Наны было повернуто к полу. Я приложил тыльную сторону ладони к ее рту. Сначала – мне показалось, что прошла вечность – я ничего не чувствовал, но затем ощутил слабое движение воздуха.

– Она дышит, но еле-еле, – сказал я в трубку.

Едва слышный вздох вырвался из груди Наны.

– Пожалуйста, поспешите! По-моему, она умирает.

Оператор уговорила меня сделать то, что называется «корректирующим выдвижением челюсти». Это открыло бы Нане путь для поступления воздуха. Ничего кошмарнее я и вообразить не мог. Обхватив ладонью изгиб ее челюсти, я толкнул ее вперед и вверх, пальцем мешая сомкнуться ее губам.

Нана стала дышать немного лучше, но неровно.

За моей спиной раздался голосок Али, тихий и испуганный:

– Почему Нана лежит на полу? Папа, что с ней случилось?

Он стоял в дверях кухни и держался за притолоку, словно боялся шагнуть внутрь.

Бри положила ладонь на щеку Наны поверх моей.

– Держу, – произнесла она, и я пошел утешить Али.

– Нана заболела и нечаянно упала, вот и все, – сказал я ему. – Сейчас приедет «скорая» и заберет ее в больницу.

– Она умрет? – Из огромных глаз Али покатились слезы.

Я не ответил, но покрепче обнял сынишку, и мы с ним так и стояли в дверях кухни.

– Мы останемся здесь и будем думать о том, как сильно любим ее, ладно?

Али кивнул, не отрывая взгляда от Наны.

– Папа?

Я повернулся и увидел в холле Дженни. Потрясенная еще более чем брат, она смотрела на меня расширенными от страха глазами. Я подозвал ее поближе, и мы все стали ждать «скорую помощь».

Наконец до нас донеслись звуки сирены. Странно, но на душе стало еще хуже.

Медики подключили Нану к кислороду.

– Как ее зовут? – спросил один из них.

– Регина. – Слово едва не застряло у меня в горле. Имя Наны значило «королева». Она и была для нас королевой.

– Регина? Слышите меня? – Санитар надавил ладонью ей на грудину, но она не пошевелилась. – На боль не реагирует. Давай посмотрим, как с сердечным ритмом.

Работая, они задали мне несколько вопросов. Принимала ли Нана лекарства? Изменилось ли ее состояние после звонка в «скорую»? Были ли у нее или у семьи проблемы с сердцем?

Я не убирал руку с плеча Али: пусть он чувствует, что я здесь. Дженни, напротив, стояла рядом со мной, желая поддержать меня.

Санитары надели на Нану воротник и подсунули под нее доску. Дженни, спрятав лицо у меня на груди, заплакала.

Заплакали и Али и Бри.

– Мы в полном смятении, – заметил я. – Поэтому она никак не может нас бросить.

Они подняли тщедушное тело Наны на носилки, и мы двинулись за ними через столовую и гостиную к парадной двери. Знакомое окружение вселяло тоску и страх.

Бри на минуту исчезла. Вернувшись, она передала мне мой сотовый, рубашку и туфли. Она забрала у меня Али и обняла за плечи Дженни. На их лицах отражались мои чувства.

– Поезжай с Наной, Алекс. Мы последуем за вами на нашей машине.

Гейб Риз вышагивал, плотно сжав руки, за дверями в Западное крыло. Он не привык к такой неуверенности, полному отсутствию информации, отвратительной таинственности, проявлявшейся во всем. В своем распоряжении Гейб имел множество ресурсов, но ни одним не мог воспользоваться. Во всяком случае, пока ему не станет ясно, с чем они имеют дело.