Наконец я попросил показать нам комнату Тимоти.

Мы прошли за ними через кухню и пристроенную к ней прачечную в помещение, которое, как мне показалось, когда-то предназначалось для прислуги. Там был отдельный вход с улицы, спальня и ванная комната – все маленькое, но изолированное.

– Мы здесь ничего не трогали, – сказала миссис О’Нейлл и добавила с нежностью: – Сами видите, какой он неряха.

Я сразу подумал, как удобен подобный кавардак, если надо что-либо спрятать. В комнате царил хаос. Тимоти, похоже, так и не вырос.

Повсюду валялась одежда – на кровати, на стуле, на письменном столе. Большей частью джинсы и футболки, но я заметил и дорогие вещи. В шкафу висели только несколько костюмов и пиджаков, а также три кожаных пальто. Два от Поло, одно от Гермеса.

Именно здесь я и нашел иголку из стога сена. Мы с Сэмпсоном перебирали все уже минут пятнадцать, когда я вытащил клочок бумаги из кармана блейзера.

На нем была цепочка из десяти букв, примерно таких, какие я видел в записной книжке Каролин. Цепочка состояла из букв: AFIOZMBHCP.

Я показал бумажку Сэмпсону.

– Проверь это, Джон.

В комнату вошла миссис О’Нейлл. Она ждала в дверях.

– Что это? Пожалуйста, скажите нам.

– Возможно, номер телефона, но я не уверен. Полагаю, Тимоти не оставил дома свой мобильный?

– Нет. Он таскал эту штуку с собой круглосуточно. Вся молодежь сейчас на этом помешана.

Она слабо улыбнулась, я тоже попытался улыбнуться, но у меня плохо получилось. Ведь мы только что выяснили, что ей уже никогда не увидеть своего Тимоти.

После того как полиция остановила его на шоссе, Джонни Туччи строго соблюдал распорядок выживания. Для начала, он никогда не ездил в одном и том же направлении два дня подряд и никогда не проводил более суток в одном и том же месте. Кстати, если бы тощая девчонка за кассой в магазине «Севен-илевен» в Каттингсвилле не оказалась такой податливой и страждущей и если бы он припомнил, когда в последний раз занимался сексом, его давно уже здесь не было бы.

«Если бы да кабы», – думал Джонни.

Он как раз был посередине своего второго траха с кассиршей, когда шаткая дверь в номере пять в мотеле распахнулась. Два мужика в сером вошли в комнату с таким видом, будто у них есть ключ и право на вторжение. Каким образом они открыли дверь? Не важно. Они уже вошли.

Джонни сел на постели и прикрылся простыней. Девушка тоже. Лиз? Или Лизл?

– Джонни Туччи? Тот самый Джонни Туччи?

Тот, кто заговорил, был белым, второй – латиноамериканец. Может, бразилец? Джонни понятия не имел, кто они такие, но четко понимал, зачем явились в мотель. Тем не менее он попытался сыграть.

– Вы ошиблись номером, приятель. Никогда не слышал об этом Джонни как-там-его. Пожалуйста, уходите!

Латиноамериканец выстрелил прежде, чем Джонни заметил пистолет в его руке. Он вздрогнул и едва не заработал инфаркт. Джонни взглянул на девушку Лиз: она сидела, привалившись к изголовью с дырой во лбу, и кровь струилась с ее носа на ее грудь.

– Боже милостивый! – Джонни вскочил с постели и на четвереньках уполз в угол. В него никогда еще не стреляли.

– Давай начнем сначала. Джонни Туччи? – спросил белый мужчина. – Тот самый Джонни Туччи?

– Да, да, ладно! – Он поднял руки, причем одну ладонь держал сбоку, чтобы не видеть мертвую девушку и кровь. – Как вы меня нашли? Что вы хотите? Зачем вы убили ее?

Мужчины переглянулись и засмеялись, явно над ним.

Эти парни точно не принадлежали семье. Для этого они слишком «белые», даже тот, смуглый.

– Какого черта вам надо? Вы кто, ЦРУ или еще кто?