Мина замолчала и повернулась к Винсенту, который сделал шаг вперед по направлению к публике.

– Это касается фотографий, – пояснил он. – Я только сказал, что порезы на теле жертвы могут значить больше, чем кажется. Думаю, преступник начертал таким образом римскую цифру «три».

– Цифру? – удивился Кристер.

Рубен громко фыркнул, и Мина повернулась к нему:

– Что скажешь, Рубен?

Ледяной тон и изогнутая дугой бровь. Чертова зазнайка! Рубен притворился, что не понял ее.

– О чем? – переспросил он.

Вышло, пожалуй, даже слишком агрессивно. Юлия посмотрела на него с укором. Педер заинтересованно перегнулся через стол, а Кристер пробормотал что-то невнятное, почесывая в седеющих волосах.

– Винсент увидел в порезах на теле жертвы римскую «три». Каково твое профессиональное мнение на этот счет?

Рубен всплеснул руками – вот чушь так чушь! – и шумно вздохнул.

– Слишком надуманно, – ответил он. – Когда вы слышите за окном стук копыт, то представляете себе лошадь, а не зебру. Преступник вошел во вкус и нарезал лишнего – сколько раз мы с этим уже сталкивались? Не понимаю, почему в данном случае нужно искать какие-то другие объяснения.

Винсент подался вперед и соединил руки кончиками пальцев. Рубен не мог взять в толк, откуда такая самоуверенность. Его тело буквально чесалось от раздражения. Неужели Мина на это поведется? Женщины… он никогда их не понимал.

– В том все и дело, что здесь прослеживается точное следование сценарию, – объяснила она. – С самого начала. Некто хорошо потрудился, сделав копию ящика, какие используют иллюзионисты, и повторил классический трюк – во всех деталях, исключая благополучную концовку. Мы говорим о потраченном времени. О тщательном планировании действий. Наконец, о выдержке, терпении. Разве это похоже на «вошел во вкус и нарезал лишнего»?

Рубен пожал плечами:

– Ну… может, не совсем…

– Непохоже, чтобы это получилось у него случайно, – подтвердила Юлия и подошла к доске.

«Ла Перла», белый комплект», – мелькнуло в голове у Рубена. И на этот раз он не угадывал. Рубен видел нижнее белье Юлии после рождественской вечеринки в полицейском отделении пять лет тому назад. Тогда она набралась в стельку и совокупилась с ним, как животное в своей берлоге. Все произошло задолго до того, как она познакомилась с этой ходячей вешалкой, со своим Торкелем, который, поди, и не знает ничего, кроме миссионерской позы. В те дни у Юлии были месячные, поэтому наутро постель напоминала поле битвы. Сама она успела улизнуть к тому времени, как Рубен проснулся. Да… такие вот вещи случаются с полицейскими на праздники. И то, что Юлия стала его шефом, несколько смущало Рубена.

Правда, никто из них с тех пор и словом ни помянул тот случай. Да и Торкель не представлял собой никакой угрозы. Рубен не был влюблен в Юлию, и все-таки… ему почему-то было приятно осознавать, что ее муж тоже был на том празднике.

Мина отступила в сторону, давая Юлии место у доски. Юлия задела ее локтем, и Рубен заметил, как исказилось лицо Мины, словно по ее телу пробежал электрический разряд.

– Линии порезов строго симметричны, – заметила Юлия. – Совершенно очевидно, что это не случайность. Но совсем не обязательно видеть в этом цифру. Мы ведь не знаем контекста.

Юлия повернулась к Педеру и Кристеру. Педер устало кивнул.

– А что известно о месте, где ее нашли? – спросила Юлия.

Тишина. Рубен бросил ручку, так что та упала прямо перед Педером, и тот вздрогнул.

– Что такое? – Он заспанно оглядел коллег.

– Место, где нашли тело, – повторила для него Мина. – Что мы знаем о нем, что говорят криминалисты?