Взгляд посаженных чуть глубже, чем надо, глаз просканировал меня с ног до головы, убеждаясь, что я цел.

– Знаешь, сын, я начинаю понимать нашу бабушку, – густой бархатный голос обволакивал, наполняя звуком всю комнату. – Она говорила, что ей трудно провожать меня на войну. Сказала, что пойму, когда сам воспитаю ребёнка. Теперь я с тревогой провожаю тебя на каждую гулянку,

– Ну прости, что не могу воевать, – я скривился, упав на стул в другом конце стола. – Прости, что подвёл тебя и не могу умереть так, чтобы тебе понравилось.

– Не передергивай! – отец дернул щекой, плохой знак, кажется, я перегнул. – Я позвал тебя не для того, чтобы ругаться. Сегодня вечером к нам придут гости, и я хочу, чтобы ты присутствовал на ужине.

– Кажется, у меня другие планы. – Попытка съехать с темы не увенчалась успехом.

– Это не просьба, – сухо бросил отец, промокая уголки губ салфеткой.

– Надо было с этого начинать.

Я не притронулся к еде, лишь залпом выпил стоящий рядом стакан сока и пошёл спать.

Проснулся только ближе к вечеру, голова ужасно болела, во рту нагадили хомячки, переевшие апельсинов. Еле смог поднять себя с кровати, чтобы доковылять до совмещенного с моей комнатой санузла, где имелся небольшой бассейн.

Холодная вода мигом выгнала из тела усталость и бессилие, зарядив энергией.

Я оценивающе глянул на своё худощавое тело, а в голову тут же пришёл образ отца, заставив скривиться. Да, генетика меня не пощадила. Длинный и нескладный, словно каланча, я имел россыпь веснушек и багрово-рыжие волосы, будто вымоченные в крови. Наследственность и тут подшутила, оставив чёрные кустистые брови отца.

Может быть, такие черты лица и могли бы выглядеть сносно, но не на тощем парне семнадцати лет.

К ужину я был готов только через полтора часа, оказалось, я уснул, расслабившись в прохладной воде. Стук Генри вырвал меня из дрёмы, напомнив о приказе отца быть за ужином.

Заглянув ко мне, старик-управляющий оглядел помещение. На предмет полуголых девиц, надо полагать, а затем из-за его спины прошмыгнули две пигалицы. Мне споро помогли одеться, уложить волосы, которые растрепались уже через секунду, и я отправился к отцу.

Ужин снова проходил в малой столовой, это, честно сказать, интриговало, обычно там едим только мы с отцом, после смерти матери это территория только для семьи.

За столом меня ожидал сюрприз. По левую руку от отца сидела ослепительно красивая женщина. Одетая в блузку и свободные кремовые штаны. С распущенными каштановыми волосами.

Сразу за ней расположились два подростка моих лет, девушка, унаследовавшая красоту матери, и широкоплечий высокий парень с немного женственными чертами красивого, надо сказать, лица.

Отец разговаривал с гостьей, негромко смеясь, отчего тряслась посуда. Парень с уважением посматривал на него, а вот девушка была единственной, кто заметил меня.

Эта картина мне показалась такой естественной и уютной, что я разозлился.

– Присаживайся, Фёдор, – пророкотал отец. – Рад тебе представить Наталью Алексеевну Радищеву и её прекрасных детей, это Андрей, а это Дарья. Ну а это мой сын Фёдор Фонвизин.

– Рад знакомству, – холодно ответил я. Отец никогда так не распинался перед знатью, тем более какими-то Радищевыми. Кто они вообще? Даже не из первой сотни, раз я их не знаю. – Ты меня звал, отец?

– Да, Федя, сядь, пожалуйста, у меня есть для тебя новости, – отец дернул щекой, а Наталья накрыла ладошкой лежащую на столе лапищу князя. Я обомлел, меня буквально бросило в жар. Нет, я, конечно, понимал, что отец не будет вечно один, но не готов был к такому.