Зоны ответственности порой разделяются весьма причудливым образом.

Милиционер — это практически свой. Поговорить с ним, что ли? Если давно дежурит, должен знать все ходы и выходы и иметь нужные знакомства.

Утвердившись в этом решении, я собрался подойти к патрульному, но в этот момент меня тихонько окликнули.

— Эй, дядя! — Голос принадлежал щегольски одетому парню с нависшей на глаза чёлкой из-под франтоватого котелка.

— Чего тебе… тётя, — усмехнулся я.

«Тётю» этот щегол спокойно пропустил мимо ушей.

— Я слышал, ты вроде как в Петроград собираешься, — продолжил он.

— Допустим, — не стал отпираться я.

— Тебе билеты нужны на сегодняшний поезд? — с надеждой спросил он.

— Что — есть лишние?

Парень подмигнул.

— Для хорошего человека всегда найдётся. Ну что — нужны тебе билеты или мне другого покупателя искать?

— А какие именно?

— Да любые: хошь в зелёный вагон, хошь в синий, хошь в жёлтый — там, как понимаешь, недёшево, но ты ж вроде с барышней будешь, так что мой совет — в жёлтый бери. Дорога длинная — хоть согреетесь, — он гнусно захихикал.

Ясно, спекулянт вокзальный, обыкновенный. Довольно распространённое явление как на советских, так и на российских вокзалах. Лишь продажа билетов по паспортам практически ликвидировала билетных спекулянтов как класс, но это, как порой говорила Дашка, не точно.

— За сколько продашь?

— Две цены, — ухмыльнулся он.

— Не пойдёт. Давай полторы.

Поломавшись для вида, он кивнул.

— Повезло тебе, дядя, я сегодня добрый. Полторы цены так полторы.

— Отлично. Тогда мне два билета в этот твой синий вагон, — сказал я.

— А что не жёлтый?

— Дорого выйдет.

Если я правильно понял объяснения Кати, жёлтый вагон или вагон 1-го класса это купейный, синий — плацкарт, а зелёный — общий.

Спекулянт поозирался по сторонам и тихо произнёс:

— Не здесь. Давай с вокзала выйдем, а то слишком много ушей.

— Пошли.

Его ухмылки и тон показались мне подозрительными. Я незаметно достал револьвер из кобуры и спрятал его в карман брюк. Нелишняя предосторожность.

Напротив вокзала находился сквер. Парень уверенно повёл меня к нему.

— Показывай билеты, — сказал я, когда мы остановились.

— Покажи деньги.

Я ненадолго высунул из внутреннего кармана кошелёк.

Спекулянт кивнул, достал из-за пазуху скомканную стопку билетов и, послюнявив палец, отобрал два.

— Сколько с меня? — спросил я.

— Полтинник за оба, — сказал тот, отводя от меня взгляд.

— Мы оговорились за полторы цены, — сказал я, хотя и понятия не имел, сколько именно стоит билет.

Но по поведению парня чувствовалось, что меня собирались развести.

— Молодец, дядя, уважаю, — заулыбался тот. — Сороковник — и не забывай, что пять из них уйдут на дело просвещения в транспорте.

— Хрен с тобой! — Я отсчитал купюры и протянул их парню.

Но вместо того, чтобы забрать деньги, тот внезапно осклабился. В его руках появился нож.

— Значит так, дядя, я передумал. Сделки у нас не будет. Вернее, сделка будет, но вот условия поменялись: ты мне отдаёшь свой кошель — я ведь вижу, что он у тебя набитый, а я за это не стану тебя резать. На мой взгляд, честно.

— А на мой — нет, — покачал головой я.

— Пеняй на себя, дядя! — Спекулянт перекинул нож из руки в руку.

— Ты лучше на это посмотри, — я продемонстрировал ему револьвер.

— Сука! — Он с досадой сплюнул себе под ноги и убрал нож.

— Так, граждане, это что здесь происходит?! Немедленно прекратите хулиганить!

К скверу приближался милиционер с вокзала.

— Слышь, Семёныч, — обратился к милиционеру спекулянт. — Ты этого субчика проверь: у него шпалер при себе.

— Ах ты! — Милиционер полез в кобуру за револьвером.