– Непотребно? – Я только сейчас обратила внимание на то, во что была одета.

Старенький летний сарафан яркой расцветки с глубоким декольте, в котором, как на витрине, красовалось все, чем так щедро меня одарила мать-природа. Подол чуть ниже колена и слегка протертые бока. Именно из-за явно намечающихся дыр и пришлось потратиться и купить новую вещь на лето. А сарафанчик собиралась выбросить, но все не поднималась рука, потому решила носить вместо ночной сорочки. Но, похоже, в подобном здесь не принято ходить.

– Так с мачехой живу, – взялась я самозабвенно врать, – в чем выпроводила, в том и пошла. Родителей у меня давно нет, наряжать некому. Хорошо хоть не голышом, и на том спасибо.

– Верно, верно. – Закивал старичок. – Я и смотрю, ни одежи, ни узелка с собой. Ох, горемычная.

– Ну, так что, дедусь, на счет ресторана?

– Нетусь в городе у нас никаких рестораций.

– Это как так – нет. А куда же тогда приличные люди обедать ходят? – поразилась я новости, спускающей меня на бренную землю с кулинарных облаков.

– А вот так. Чать не столица. Приличные люди дома обедают. Жены им готовят или стряпухи. И еще есть единственная на весь город таверня. Хозяйка там готовит вкусно, и берет, конечно, дорого. Но ей помощники не надобны. У нее пять дочек на подхвате.

От услышанного я и вовсе скисла. В животе громко заурчало.

– От голода, – как бы извиняясь, пояснила я, – со вчерашнего вечера не ела.

– Ну, в этой беде я тебе легко помогу, – обрадовался дедок и откуда-то из глубин телеги выудил большой полотняной узел, который словно фокусник с особым пиететом раскрыл передо мной. Я чуть собственной слюной не захлебнулась: румяные пирожки, ломти домашнего ржаного хлеба с салом, головки белого лука. Съесть захотелось все и сразу.

– Угощайся красавица, – подбодрил меня дед Матвей, отправляя пирожок в рот прямо целиком.

Даром, что старичок мелкий, а еду принялся заглатывать, будто всю жизнь этому специально обучался. А я чего теряюсь? Так ведь мне ничего и не останется! Схватила и с жадностью вцепилась зубами в кусок хлеба с салом. М-м-м. Душистое, пряное, нашпигованное чесночком. Вкуснотища!

– Шпашибо, – пробормотала я с набитым ртом.

– Ешь-ешь, – усмехнулся дедок в жидкую бороденку, – красоту такую поддерживать нужно.

Ну, хоть в этом не ошиблась! Видать мужики здесь знают толк в богатых женских формах. Не то, что в моем мире – всем худышек подавай, да таких, которых ветром качает от хронического недоедания. Я гордо огладила круглые бока. Эх, сколько слез я из-за вас выплакала, пытаясь хоть на сантиметрик-другой скинуть. Теперь уж заживу!

– И куда ж мне тебя свезти? – между тем размышлял дед Матвей, уписывая который уже по счету пирожок. – Кашеварить-то кажная баба умеет, потому в кажном хорошем доме имеется, а то и не одна. А че еще делать могешь?

Я пожала плечами. Так сразу и не вспомнить всех своих талантов. Заса-ада.

– Всего понемножку. Петь могу, у меня замечательный контральто. В кружок по рисованию ходила. Еще танец живота…, – я осеклась, при виде все более округлявшихся глаз старичка. Подавился, что ли? Моя ладонь скорее на инстинктах, нежели обдуманно, несколько раз прошлась по щуплой костлявой спине.

– Чево это? – Отмахиваясь от меня, закашлялся дед Матвей. Теперь точно подавился, но от руки помощи шарахнулся, как нашкодивший котенок от тапка. Ну и ладно.

– Талантливая, говорю со всех сторон.

– Ага-ага, хм, хм. Это хорошо, – задумчиво он пожевал губами. И тут его лицо посветлело. – А знаешь чевось, отвезу-ка я тебя к Захарию.