Рас заметил, как я кошусь на прохожих и, похоже, даже по-индиговски «поймал» мои мысли. Снова улыбнулся и пояснил:

– На Мельранию почти не допускают инопланетников. Только по особым приглашениям. Даже дипломаты, и те не всегда получают полетную визу. Поэтому в основном тут местные.

– Хм… Чувствую себя элитой Галактики, – усмехнулась я.

Рас мягко погладил меня по спине и неожиданно ласково произнес:

– Ты и есть элита. Для меня так точно.

От этих слов в животе потеплело, колени ослабели. Захотелось прижаться к мельранцу – крепко-крепко, ощутить его объятия и забыться в них. Коснуться губами жесткой линии рта, такой яркой, манящей, зарыться пальцами в густые светлые волосы.

Рас напрягся, тяжело задышал, слово чувствовал в унисон.

Еще некоторое время мы просто шли куда-то, остро ощущая близость друг друга, наслаждаясь ей…

И лишь когда я привыкла к тому, что он рядом, что неравнодушен ко мне, мир вокруг снова ожил, привлек внимание. И немедленно ответил нам тем же.

Почти все прохожие откровенно косились на нас, изучали, удивлялись.

Особенно женщины, особенно те, что одевались так, будто собрались на грандиозное торжество.

– Не нравится мне эта тенденция, – шепнула двум спутницам длинноногая брюнетка с высокой прической из множества кос. – Вначале они притащили индиго на Мельранию, чтобы те стали матерями наших дочерей и сыновей. А теперь начали на них жениться. И тон всегда задают Саркатта. Я понимаю, они самые передовые, влиятельные, богатые. Но чем им не угодили мельранки? Ясно же, что мы родовитей, благородней каких-то выскочек с Земли!

Золотистая блондинка чуть пониже ростом, с очень пухлыми губами поморщила нос и ответила:

– Это все Рейгард, отец Врастгарда. Это же он женился на той индиго. Ну, Елиссе.

– Ага! И вывел ее в свет как королеву! – слишком громко возмутилась третья их спутница, с волосами белыми, как снег.

В эту минуту я узнала о темпераменте мельранцев больше, чем хотелось бы. Рас осторожно отпустил мою руку, стремительно приблизился к сплетницам и сквозь зубы процедил:

– Вы что-то говорили о моей маме? Госпожа Жаккава, госпожа Вальсина и госпожа Фелиссия?

Девушки испуганно переглянулись, поклонились Расу так, словно только что не отзывались о семье Саркатта самым неуважительным образом.

– Рас… это все глупости, женская болтовня, – промямлила золотистая блондинка.

– Не думаю, что в ближайшее время вы посетите лучшие приемы Мельрании, – сверкнул глазами Рас, и, не дожидаясь ответа, вернулся ко мне.

Я застыла, глядя на него и не понимая – к чему такая резкость. Конечно, девушки перешли границы дозволенного, но и Рас отреагировал слишком уж бурно. Мельранки задели его маму, насколько я поняла, и отца тоже. Но…

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга. Я изучала красивое лицо спутника, ища на нем ответы и не находя раскаяния. Он нахмурился, поджал губы и молчал. И чудилось мне – мир вокруг изменился, стал неприветливым, даже враждебным.

Одиночество камнем навалилось на грудь. Я едва дышала. Было страшно признать, что Рас способен вот так грубо обращаться с девушками, пусть даже они не правы, сами напросились. Но даже представить, что вот сейчас он меня бросит, развернется и уйдет или молча доставит обратно в центр, казалось еще страшнее.

Сердце бешено колотилось, в ушах стучали молоточки, руки и ноги похолодели. Я не сводила глаз с лица Раса, а он медлил, не произносил ни слова, не смаргивал и не сглатывал, словно окаменел.

Несколько тягостных минут стоили мне остатков самообладания. Я глубоко вздохнула и нервно переступила с ноги на ногу.