Именно эти глаза и зацепили Славина. В них светились ум, любознательность и что-то ещё, не передающееся словами, может быть, обещание захватывающего приключения или намёк на раскрытие некой тайны…

Этого Славин сам не знал и не узнал до сих пор. Вероятнее всего, он сам себе придумал и приключения, и тайну.

Дмитрий тихо вздохнул, но как только услышал в телефоне голос Лидии, сразу ожил:

– Привет!

– Это ты? – спросила она. – Я смотрю, номер высветился неизвестный.

– Я звоню со служебного телефона.

– А, со служебного, – протянула она и закончила: – Значит, и разговор служебный?

– В некоторой степени, – отозвался Дмитрий, уловив в голосе художницы нотку разочарования.

– Что же ты хочешь?

– Лида, будь другом… – При слове «другом» Заречная фыркнула, а Славин обругал себя мысленно «ослом». Но, тем не менее, продолжил:

– Лида, скажи, ты слышала что-нибудь о неком художнике Владимире Дорине?

– Тоже мне, нашёл художника, – проговорила она с лёгким пренебрежением, – Володька недавно окончил училище. Нигде ещё не выставлялся. Позиционирует себя как классик.

– В смысле? – удивился Славин.

– Ну, то есть, пишет в стиле старых художников, типа Репина, Кипренского, Федотова, Брюллова.

– По-моему, неплохой выбор.

– Может быть, – проговорила она неуверенно.

– То есть ты хочешь сказать, что это теперь немодно.

– Не только…

– А что ещё?

– Переплюнуть классиков он не сможет, а свою манеру письма пока не выработал.

«Выработает, какие его годы?» – подумал про себя Славин, а вслух спросил:

– Ну, и где он сейчас подвизается?

– А нигде.

– То есть?

– Вернее, он что-то пишет. А продаёт небольшие миниатюры на Пешеходной улице. Знаешь, где это?

– Да, конечно. Спасибо тебе! Выручила.

– А когда мы увидимся? – спросила Лидия.

– У отца в воскресенье будет выставка некоего заезжего художника из Австрии. Выставка для избранных, – сделал он ударение на слове «избранных».

– А нас туда пропустят? – спросила Заречная.

И он догадался, что она улыбается.

– Приглашения у меня на руках. Жди меня в воскресенье в десять утра возле входа.

– Или ты меня жди, – пропела в трубку Лидия и отключилась.

– Или я, – согласился Славин, прислушиваясь к коротким гудкам. Улыбнулся и повесил трубку.

И только сейчас он заметил, что за ним внимательно наблюдает и, видимо, прислушивалась к их разговору его коллега Любовь Залеская.

– Ну, выяснил что-нибудь? – спросила она небрежно.

Он кивнул:

– Кое-что, – и неожиданно спросил: – Хочешь пойти со мной?

– Куда? – удивилась она.

– На Пешеходную улицу.

– Зачем?

– Поглядим на самого Дорина и на его шедевры.

– В рабочее время?

– Лейтенант Залеская! Вы меня изумляете! Я же вас не развлекаться зову, а изучать личность подозреваемого, – проговорил он нарочито строго, – так идёте или нет?

– Да, конечно, – засуетилась она, выключила компьютер и схватила свою сумку.

До Пешеходной улицы они доехали на машине Славина «Лада-Калина», как предполагала Любава, подаренной ему отцом. Ведь на зарплату опера автомобиль, даже отечественный, купить можно, только взяв кредит.

Она слышала, что к кредитованию Дмитрий относится скептически, но не знала, что Славин писал обзорные и критические статьи не только для российских журналов, но и для зарубежных, помогал отцу составлять каталоги и делал некоторые другие вещи в мире искусства.

Ехать на машине вдвоём с Дмитрием было одним сплошным удовольствием, и Любава не заметила, как они домчались до места.

– Прошу, – галантно произнёс Славин, распахивая дверцу и подавая ей руку.

– Спасибо, – улыбнулась она, оперлась на его руку, и они пошли по улице точь-в-точь как влюблённая парочка.