Автобус плавно затормозил. Заслуженный рюкзакер тряхнул бородой и бодро выскочил из салона.

– Шутку оценила. А остальные?

– Ну с наушникерами все просто. Напялят наушники и все. Не тронешь за руку – не очнется, а я не люблю трогать кого попало.

– И не говорите!

Родион обернулся, и едва сдержался от того, чтобы округлить глаза. Сидение позади заняла его «любимая» попутчица – женщина лет сорока, школьная учительница, вечный пассажир «четверки». Отправляясь на первую пару, Родион всегда знал заранее, кто займет сразу два места в восьмичасовом автобусе. На этот раз табло с бегущей строкой в салоне показывало 12:46, да и ехал автобус в другую сторону, но фортуна, видимо, приберегла свою улыбку для более важного случая. Безымянный педагог технически занимала только полтора места – но даже Родион с его скудной комплекцией не был достаточно субтилен, чтобы претендовать на оставшуюся половинку. Вдобавок к этому, надевала она каждый раз одну и ту же когда-то черную юбку, густо умащенную кошачьей шерстью всех мастей, что окончательно уничтожало и без того невеликое желание разделить с уважаемой дамой сидение. Вдобавок, у Родиона вызывало стойкое непонимание то, как можно уделять так мало времени своей внешности, и наоборот – такую его кучу «шлаку» вроде домашнего задания на выходные или вопроса о цвете рубашек у мальчиков на общей фотографии. Обсуждая это по телефону, конечно же. В общем, пришлось ему несколько остановок провести в молчании и размышлениях о том, что конкретно совпало там, на небе, чтобы суперстар школьного образования оказалась здесь и сейчас – попробуй, поговори сам с собой минутку-другую в ее присутствии, будешь потом доказывать в отделении, что ничего не нюхал.

Когда грузная классная дама наконец встала со своего места, Родион вздохнул с облегчением. Нежный звон серебряных бубенчиков разлетелся по его голове – Евгения смеялась.

– Как все, однако, у вас непросто.

Родион раздраженно посмотрел на закрывающиеся двери.

– Да теперь только надеяться, что сработает теория вероятности, и мы с ней встретимся еще нескоро.

– А кто такие щемеры, расскажешь?

– А?.. Да. Это самый грустный вид. – он осмотрелся. Жилые дома за окном закончились. Вовсю мелькали проходные складов и производств, изредка – столовые или бани. Автобус опустел. Прилив уже закончился, а до отлива было еще далеко – рабочий день кипел вовсю. Родион расслабился и заговорил почти в полный голос, – помнишь мужика, перед которым я проскочил?

– Да.

– Типичный представитель. Вроде как ничего такого, щемится себе прямой наводкой сквозь толпу как ракета класса «земля-земля-грязь на ботинках». Кроссовки они, кстати, оттаптывают безбожно. Но это фигня, мне другое интересно – они все одинаковые, в этих мужланских шапках с подвязанными сверху ушами, с одинаковыми черными сумками на лямке через плечо, на них даже надпись одинаковая, на этих сумках. Ботинки, опять же, эти размером с грузовик каждый. Усы. – Евгения слушала молча, как будто знала, а впрочем, она действительно знала, что соль своих наблюдений Родион изложит далее, – и самое странное не в том, что любой из них тебе с радостью отдавит ноги, а в том, что, если ты со щемером сделаешь то же самое, он и не заметит. Ему просто пофиг. Он ломится в автобус на своей остановке, ломится наружу, когда пора выходить. После работы делает то же самое, только наоборот, и все с такой рожей, что мем про лицо лягушки просто курит. Вот о чем он, с**а, думает? Про квартальную премию? Вечерний срач по ящику? Носки по акции?.. – автобус заходил на последний поворот перед пунктом назначения. Отвлекшись на короткое дежавю, Родион резюмировал, – я хэзэ. Но у нас, то есть у меня дома, в Реченске, они такие же. Когда я классе в пятом учился, боялся, что, когда мне стукнет сорокет, я без вариантов стану таким же. Свадьбу еще представлял со всей этой кунсткамерой и разбитыми лицами. Тьфу. Короче, нам сейчас выходить.