Следующим препятствием станут боевые псы. Непрошеный гость присел у стены, ожидая, пока они учуют его запах. Три добермана были натасканы на убийство людей, но это только первая преграда. Участок и вилла, напичканные электронными устройствами, находились под непрерывным наблюдением телекамер. Вся почта и посылки принимались в сторожке и немедленно распечатывались охранниками. Двери виллы были бронированными. Здесь имелось собственное водоснабжение, и специальный дегустатор пробовал еду, подаваемую на стол.

Вилла была неприступной.

Предположительно.

Фигура в черном появилась сегодня ночью, чтобы опровергнуть это.

Человек услышал сопение мчавшихся собак, еще не видя их. Они вылетели из темноты, готовые вцепиться в его горло. Их было две. Он прицелился из игольчатого ружья и выстрелил сначала в левую, потом в правую, ловко увернувшись от бьющихся тел. Развернулся, дождался третьего пса, выстрелил снова, и на этот раз наступила тишина.

Незнакомец знал, что в земле спрятаны ультразвуковые ловушки, и сумел их обойти. Он ловко скользил по участкам, находящимся вне зоны обзора видеокамер, и менее чем через две минуты оказался у черного хода виллы.

И уже потянулся к двери, как вспыхнул ослепительный свет.

– Замри! – послышался окрик. – Брось ружье и подними руки!

Человек в черном осторожно уронил ружье и посмотрел вверх. На крыше лежали не менее дюжины охранников и целились в него из разных видов оружия.

– Какого хрена вы так долго? – проворчал человек в черном. – Я не должен был зайти столь далеко.

– Ты и не зашел, – возразил старший охранник. – Мы отслеживали тебя еще до того, как ты перебрался через ограду.

Но Лев Пастернак был неумолим:

– В таком случае вы должны были остановить меня раньше. А если бы я был смертником с кучей гранат или чертовым минометом? Завтра утром ровно в восемь собери весь штат. Собак я усыпил. Пусть за ними присмотрят, пока не очнутся.

Лев Пастернак гордился репутацией лучшего охранника. Он был пилотом во время Шестидневной войны в Израиле, а после нее стал ведущим агентом МОССАДа, одной из израильских секретных служб.

Он никогда не забудет то утро два года назад, когда его вызвали к полковнику.

– Лев, кое-кому ты будешь нужен в течение нескольких недель.

– Надеюсь, какой-нибудь блондинке, – пошутил он.

– Это Марин Гроза.

В МОССАДе имелось досье на румынского диссидента. Гроза – лидер народного движения против Александру Ионеску – уже готовился поднять восстание, но был предан одним из своих людей и едва избежал ареста и казни. Франция предоставила ему политическое убежище. Ионеску объявил Грозу государственным изменником и назначил награду за его голову. Несколько попыток покончить с Грозой провалились, но во время последнего покушения он был ранен.

– Что ему от меня нужно? – спросил Пастернак. – Он под защитой государства.

– Этого недостаточно. Ему необходимо установить надежную систему безопасности. Он пришел к нам. Я рекомендовал тебя.

– Мне придется ехать во Францию?

– Это займет всего несколько недель.

– Я не…

– Лев, мы говорим о достойном человеке. Необычном. По нашей информации, у него достаточная поддержка в родной стране, чтобы сбросить Ионеску. Когда настанет время, он сделает свой ход. Ну а пока нам нужно сохранить ему жизнь.

Лев немного подумал.

– Говоришь, несколько недель?

– Конечно.

Полковник ошибся во времени, но не насчет Марина Грозы. Тот оказался худым, хрупким аскетом с лицом, на котором, казалось, навеки выгравирована скорбь. Орлиный нос, твердый подбородок и широкий лоб, увенчанный гривой белых волос. Стоило ему заговорить, и глубоко посаженные черные глаза загорались страстью.