- Что? – тут же воинственно спросила я. – Лучше сидеть, сложа руки?

- Нет, конечно, - ответила она, - лучше сунуть голову туда, куда не следует.

- А я голову совать не собираюсь, - заверила я ее и отправилась к злополучному колесу.

Если мамаша права, и водоросли растут так быстро, что стопорят колесо, надо поскорее избавиться от травы. Выложить дно камнями? Потравить тут все какой-нибудь известью?..

Я прикидывала и так и эдак, а сама, не сходя с мостков, подрубала эти проклятые водоросли – толстые, как веревки. В воду заходить я всё же побоялась, но никто меня за руку не схватил и под воду не утянул, поэтому я осмелела и орудовала уже двумя руками – подрезая, выбрасывая, подрезая, выбрасывая…

Когда я избавилась от половины водорослей, колесо дрогнуло и пошло, оборвав оставшиеся плети. Я постояла рядом, любуясь своей работой, а потом удовлетворенно кивнула. Зачем мне какие-то работники? Сама неплохо справлюсь. А в воду, наверное, можно насыпать извести…

- Хозяйка! – позвал меня кто-то, и я с готовностью оглянулась. – Мельница заработала? У меня три мешка пшеницы.

На дороге стояла телега, груженая двумя мешками, а третий мешок незнакомый мне крестьянин уже подтащил к изгороди. Вот и первый клиент! Я бросилась помогать ему, схватив мешок за углы.

- Сейчас перемелем ваше зерно, вы и глазом моргнуть не успеете, - пообещала я.

Жонкелия показалась на крыльце, посмотрела мрачно и скрылась в доме опять, даже не ответив на приветствие крестьянина.

- Тащите пока остальные мешки, – деловито сказала я.

Крестьянин пошел к телеге, а я бегом бросилась в кухню.

- И куда это вы спрятались, мамашенька? – упрекнула я Жонкелию. – А ну, извольте помогать. Я понятия не имею, как молоть зерно. Показывайте, что куда сыпать и что делать!   

- Сначала спроси, чем он заплатит – мукой или деньгами, - буркнула Жонкелия, колдуя над закваской. – Если деньгами – мы брали по два грошена за мешок, если мешков больше десяти – то по полтора. Если мукой – забираешь десятую часть.

 - Ясно! Ясно! – перебила я её. – Как молоть-то?!

Наука оказалась нехитрой – засыпаешь зерно в лоток над жерновом, зерно по деревянному желобку скатывается в круглое отверстие посреди каменного кольца килограммов на сто, а по каменному желобку в мешок сыплется уже мука. Дело было простое, но не совсем. Поднять мешок с зерном, чтобы пересыпать его в лоток весь сразу, мне точно было не по силам. Пришлось вооружаться миской и быстренько пересыпать зерно вручную. Плечо сразу заныло, и Жонкелия сжалилась надо мной.

- Иди, сама пересыплю, - буркнула она, отбирая у меня миску. – Потом поможешь притащить другие мешки.

- Зачем носить самим? – удивилась я. – Попрошу мужчину, он донесет.

- У тебя голова – как этот жернов, - Жонкелия похлопала по круглому камню. – Может, он и согласится, но точно больше не придет. Он не батрачить к тебе приехал, а зерно молоть. Мешки с мукой тоже его заставишь таскать? А потом он по деревне поедет, мукой обсыпанный?

Она говорила дело. В условиях средневековья вряд ли стоило ждать галантного отношения к женщине-простолюдинке. Да и про костюмчик старуха верно заметила.

- Ты права, - признала я, быстренько пораскинув мозгами. – Надо организовать сервис, если мы хотим привлечь клиентов.

- Пропади, - только и отмахнулась от меня старуха, не желая даже комментировать мой сленг.

- Сколько по времени будет молоться мешок зерна? – деловито спросила я.  

- Если колесо крутится так, как сейчас, то за четверть часа справимся, - ответила мамаша Жонкелия и подсыпала в лоток ещё порцию пшеничных зерен.