Этот борщ я варила особым хитрым образом, чтобы сохранить малиново-красный свекольный цвет. Я не признавала тушения свёклы с уксусом или припускания её отдельно в сковородке с водой или огуречным рассолом. Нет, ни один из этих способов не давал того замечательно, настоящего, свекольного цвета, который заставлял мужчин трепетать и стонать, как от самой изысканной любовной ласки.

Для этого всего и требовалось, что варить говяжий бульон, опустив в него свёклу сразу. И не резать её на части, не надо сразу шинковать, и – Боже, упаси! – натирать на крупной терке, чего у меня здесь, кстати, не было. Нужно было просто бросить свёклу в котелок и поварить минут пятнадцать вместе с остальными ингредиентами - кусочками репки, стеблями сельдерея и укропа, обжаренной на смальце шинкованной луковицей, капустой и черносливом, который я выторговала у продавца пряностей по баснословной цене, о чём Жонкелии лучше было не знать. Потом свёкла вылавливалась, борщ доводился до вкусового ума солью и перцем, и вынимался из печи, а когда переставал славно булькать, в него добавлялась мелко порубленная свёкла.

Хочешь поразить мужчину в самое сердце – свари борщ. Пусть он будет огнедышащий, красный, полный вкусного, пропитанного овощным духом мяса, и подай этот кулинарный шедевр со сметаной и чесночными пампушками. А потом – просто наблюдай…

Вот я сидела и наблюдала, как судья уплетал борщ так, что за ушами трещало. Словно вместо свекольной похлебки я подала к столу манну небесную пополам с божественной амброзией.

Первая тарелка с пятью пампушками была уничтожена в считанные минуты, и я без слов налила вторую порцию, а потом и третью.

После третьей тарелки судья посмотрел на котелок, подумал, и покачал головой, отказываясь от добавки и зажевывая стебелек укропа.

- Понравилось? – спросила я из чистого женского кокетства.

- Я в восторге, - признался Кроу, глядя на меня с таким восхищением, будто я была самой изысканной женщиной во всем мире. – Это ведь римский суп? Суп из свёклы нас научили варить римляне… Вы из Рима?

- Точно – нет, - ответила я со смехом. – В моём мире этот супчик не считают достоянием римской кухни. Но из-за этого блюда разворачиваются нешуточные споры, почти национальные войны. Колдовское блюдо, на самом деле.

Лучшее приворотное зелье, между прочим. Безо всяких лепестков роз и ирисов.

- Война из-за супа? – попытался осмыслить судья. В вашем мире убивают из-за супа?

- До убийств ещё не дошло, - признала я. – Но только потому, что спорят по интер… - тут я вздохнула, потому что объяснить человеку из английской глубинки средних веков про интернет и виртуальные споры было невозможно. – Ладно, всё это осталось там. Даже вспоминать не надо…

- Вспомнили свой мир и загрустили? – проявил проницательность Рейвен. – Скажите что-нибудь на своем родном языке?

Он сидел за столом, напротив меня, и глаза у него были – как ежевика под дождем. Черные, блестящие. Колдовские глаза…

И я сказала по-русски, глядя в них, как в зеркало:

- Хоть вы и балбес, господин судья, но очень мне нравитесь.

Он слушал меня очень внимательно, и когда я замолчала, заговорил не сразу, а после долгой паузы.

- Ваш язык звучит, как песня, хозяйка. А что вы сказали?

- Пожелала вам приятного аппетита, - засмеялась я.

- Правда? – судья посмотрел на меня пристально, и черные глаза загорелись. – А я думал, вы сказали кое-что другое…

- Что же? – спросила я в приятном волнении.

- Попросили вас поцеловать, - произнес он и подался вперед, переводя взгляд на мои губы.

Всего лишь поцелуй – это совсем не страшно, и ничего не значит.