«Сколько же я тут валяюсь? – растерянно подумала она, и вдруг в голову молнией влетела мысль: – Где мой ребенок?»

– Где мой ребенок? – повторила она тонким голосом и, с трудом откинув тяжелое лоскутное одеяло, вскочила на пол.

– Доченька, что с тобой? – переполошилась мигом проснувшаяся женщина и попыталась остановить Шурку.

Не тут-то было, девушка бросилась бежать, оглашая пространство дикими криками. Откуда-то появившиеся люди бросились за ней, и скоро беглянка была схвачена и принесена на свою постель. Самое странное, что все окружающие ее, включая сидевшую у изголовья женщину, были великанами по сравнению с Шуркой. Во всяком случае, большинству из них она доставала едва ли до пояса. Кроме того, они были донельзя странно одеты, в какие-то длинные платья, поверх которых были не менее длинные передники, а на головах уродливые чепцы. Но хуже всего было то, что все они говорили на немецком, и это последнее обстоятельство так поразило Александру, что она замолчала.

– Что с тобой, дитя мое? – чуть не плача спросила женщина, которую все называли фройляйн Марта.

– Где мой ребенок? – робко спросила Шурка, чувствуя, что сходит с ума.

– Какой еще ребенок, девочка моя? Тебе ведь всего восьмой год от роду!

Слова эти как громом поразили девушку, и она в испуге схватила себя за грудь, но тут же ее отдернула. Во время беременности ее довольно-таки символические до той поры груди заметно выросли и были по меньшей мере второго размера. Во всяком случае, лифчик пришлось покупать, и теперь ее вряд ли кто-нибудь мог перепутать с парнем. А теперь под рубашкой из грубого полотна было только худенькое тело с выпирающими ребрами и ни малейших признаков молочных желез. В панике она схватилась за голову, и тут же последовало новое потрясение. У нее были довольно длинные волосы, прикрытые к тому же каким-то нелепым чепчиком с кружевами. «Я сошла с ума!» – мелькнула в голове мысль. «Или нет, меня обкололи обезболивающими или успокоительными, и это глюки!»

– Что с тобой, Мария?

«Точно глюк», – подумала Шурка, но вслух неожиданно для самой себя сказала совсем другое:

– Простите, мне приснился страшный сон, и я… очень хочу есть!

Окружавшие ее женщины переглянулись с таким ошарашенным видом, будто она попросила звезду с неба, но через минуту ей подали чашку крепчайшего куриного бульона, распространявшего вокруг себя просто восхитительный аромат. Он, к сожалению, быстро кончился, но Саша была уверена, что никогда в жизни не ела ничего вкуснее!

Примерно через неделю, когда девочке стало лучше, герцогиня Клара Мария Померанская и Вольфенбюттельская пожелала ее увидеть. Шурку переодели в новую рубашку и длинное платье. На худые ножки натянули толстые вязаные чулки, а на голову нахлобучили ненавистный чепец. Зеркала в том крыле дома, где они жили, не водилось, так что оценить свой внешний вид Шурка не могла, но все вокруг уверяли ее, что она выглядит как ангелочек. «Померла, что ли?» – хмыкнула та про себя, но озвучивать не стала. Проблем в ее жизни хватало и без этого. Как ни дико это было осознавать, но Александра поняла, что попала в чужое для нее детское тело, причем живет это тело в далеком прошлом, а насколько далеком – понять она пока не могла. Женщина, сидевшая у ее изголовья, действительно была матерью девочки, то есть теперь Шурки. Причем, когда Марта оказывалась рядом с ней, сердце ее начинало ускоренно биться, накатывал прилив нежности, и хотелось прижаться к ней, как будто она и впрямь была ее мамой. Похоже, что мать с дочерью были очень близки, и чувство это передалось новой владелице тела по наследству.