Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Истерический смех не отпускал нас несколько минут, пока не заболели легкие. Когда мы всё же успокоились, утерли слезы и просморкались, то ощутили себя теми, кем являлись по сути: больше, чем близнецами, больше, чем единомышленниками. Мы были единой личностью.

Миша первым раскинул руки, и мы обнялись. Я устыдился, что не рассказал ему всей правды, включая и того, в каком виде он застанет Люсьен. Я был достаточно брезглив, чтобы позариться на чересчур доступное тело, и Мишу-младшего ожидал неприятный сюрприз. Мысль о том, что я обманываю самого близкого человека, больно резанула по совести, однако от нового порыва откровения я удержался. Всё, что хорошо для меня, полезно и для него.

Мы принялись торопливо раздеваться, вешая одежду на перила.

– Трусы тоже снимай, – распорядился я. – И носки. У разведчиков мелочей не бывает.

– Может, не надо? Когда ты мне позвонил, я так переполошился, что одел всё вчерашнее.

– Ничего, у меня тоже не фиалки, – хохотнул я, показывая свой еще не хрустящий, но уже недалекий от этого носок. – У Люсьен спал не раздеваясь, так что извини.

– Ты ее не…

– Да всё разговоры, – буркнул я, проклиная свой длинный язык. – Но она готова, никаких проблем.

Мы разделись догола и некоторое время стояли друг напротив друга, переминаясь на ледяном полу. За пять лет мое тело почти не изменилось. Если я чем-то и отличался от Миши, то лишь в лучшую сторону. Живот стал поменьше, ноги постройнели, задница перестала быть рыхлой и складчатой, как у младенца.

– Всё, надо спортом заниматься, – решил он.

– Такого за тобой не помню. Лучше кури поменьше, а то меня кашель по утрам замучил.

Миша с трудом натянул мои джинсы с небольшой пачкой денег в кармане, а я облачился в просторные брюки, скупо брякнувшие несколькими монетками. Себе я оставил лишь машинку, тетрадь, ключи от квартиры в Перово и дискеты.

– Ну и правильно, – сказал Миша.

– Ты о чем?

– О твоей нынешней работе. Я о ней давно мечтал, только боялся.

Ах вот как. Он решил, что я теперь секретный агент.

– Понимаю, служба. Не волнуйся, никто не узнает, – заверил Миша. – Но мог бы и сразу сказать, мы же всё-таки… Если нужно – я всегда пожалуйста. А ты молодец, – добавил он с уважением.

– Спасибо, – сурово произнес я, делая лицо мужественным и честным.

– Волосы! – спохватился он. – Они у тебя короткие, а я уже месяц до парикмахерской не дойду. Вдруг Алёна заметит?

– Вряд ли. Лучше расскажи ваши последние новости. У кого были, о чем говорили, кто с кем поссорился. Я уж забыл всё.

Он посвятил меня в свежие семейные тайны, и я еще раз убедился, что моя жизнь с Алёной была наполнена трясиной мелочной суеты. Споры о том, какую ей надеть юбку, скандалы из-за того, какой варить суп, а за всем этим – глухая, ватная пустота. Был ли я с Алёной счастлив? Или, потеряв ее, я приобрел что-то гораздо большее?

Мы выкурили по последней и вновь обнялись.

– Ну, тебе вниз, мне наверх. Купи Люсьен пива, она тоже страдает. Водки не забудь пару бутылок. Лучше пять, чтоб завтра не бегать, вдруг засветишься где-нибудь? Только сразу всё не отдавай, она меры не знает. Еды захвати, у Люсьен покати шаром. И для сестренки ее чего-нибудь, мандаринов, что ли.

– Слушаюсь, мой генерал. Миша, а может, наша история для сюжета сгодится? Шпионы во времени и так далее. Круто!

– Не советую, – ответил я многозначительно.

– Понял. Тогда последний вопрос.

– Ну валяй.

– Сколько вас здесь, агентов?

В его голосе была такая мольба, что сжималось сердце. Не ответить было нельзя. Одной ложью больше, что поделать!