И про осанку вспомнить.

В конце концов, она – здесь хозяйка. Хотя бы формально.

- О, наша мышка Кэри! – гость раскрыл руки и шагнул навстречу, явно собираясь заключить Кэри в объятья. И на лице дворецкого, весьма пожилого представительного человека, мелькнула тень неудовольствия. Счел ли он, что нежданный визитер имеет право на подобное поведение?

Или Кэри позволила ему думать, что он имеет?

- Добрый день, Ригер, - сказала она, постаравшись, чтобы приветствие это звучало весьма холодно, равнодушно даже. И от объятий ускользнула с привычной легкостью.

- Ты все такая же нелюдимая. Замужество тебя ничуть не изменило.

- Что тебе нужно?

Не слишком вежливо, но Ригер не из тех, кто понимает намеки.

- Да так… проходил мимо… решил заглянуть… поздравить… Брокк дома?

- Занят. Вернется к вечеру.

- Занят? – Ригер приподнял бровь. – Интересно, чем же занят мой старый друг…

Друг?

Невероятно!

- Друг, мышка моя, друг. А ты и не знала. Фредди, будь добр, принеси выпить. Да и проводи нас куда-нибудь, где побеседовать можно.

Фредерик, поджав губы, - происходящее ему было явно не по вкусу, повернулся к гостю спиной.

- Прошу вас, - бросил он.

И Кэри почувствовала себя виноватой, хотя совершенно точно знала, что за ней нет вины!

- Мышка-малышка, не делай такое несчастное личико. Или я заподозрю тебя в том, что ты не рада старому другу, - Ригер сделал очередную одну попытку приблизиться, но Кэри за последние годы очень хорошо научилась избегать ненужного внимания. – До чего же ты упряма…

Он вздохнул и рассмеялся неприятным дребезжащим смехом. И Кэри передернуло.

Друг.

Не может такого быть… ее муж, конечно, заносчивый и крайне неприятный тип, но что у него общего с Ригером? Он появлялся в том доме, о котором Кэри хотела бы забыть, в дни большой игры, всегда веселый, преисполненный каких-то безумных надежд. Он вытаскивал пачку денег из кармана и, помахав у Кэри перед носом, говорил:

- Поцелуй на счастье, мышка?

Она отворачивалась. Ей хотелось исчезнуть вовсе, спрятаться, и маска не спасала от стыда. Благо, ответа от нее не ждали: Сверр запрещал ей разговаривать.

И она не имела ничего против.

Ригер проигрывал. Всегда. Карты его не любили, и он, с каждым проигрышем мрачнея, пил. Пьянел Ригер как-то сразу и вдруг, он с руганью швырял карты Кэри в лицо и, поднявшись на нетвердых ногах, взвизгивал:

- Раздавай нормально!

И отшатывался, схлестнувшись взглядом со Сверром.

Ригер был трусоват.

- К слову, выражаю соболезнования по поводу твоей утраты, - он оглядел гостиную и поморщился. – Бедновато…

- Что тебе надо?

Он не к Брокку пришел, это Кэри осознала четко.

- Мне… - Ригер сунул большие пальцы под жилетку. Он носил жилеты каких-то невообразимых ярких цветов, и нынешний был желтым, в тонкую лиловую полоску. – Мне не так уж много… жить, Кэри, просто жить. Легко. Весело. Не особо задумываясь о будущем. Это мой братец пусть тратит отведенные ему дни на пустопорожние мечтания.

Ригер прошелся по гостиной и, остановившись у окна, тронул гардины.

- Я же существо легкое… незлобливое, заметь.

Подали чай. И Кэри, сдерживая дрожь в руках, разлила его по чашкам.

Здесь ее дом. Стоит приказать, и Ригера выставят за дверь. Но она молчала.

- Я бы мог припомнить многие обиды…

Он повернулся к ней.

- Разве, - Кэри уклонилась от прикосновения. – Тебя кто-нибудь обижал в доме моего брата?

- Твоего брата… заносчивой скотиной он был, правда?

Ригер принял чашку, поднес к носу и нахмурился.

- Я тебе что, девка? Пусть принесут чего покрепче.

А ведь он снова проигрался. Где? Кэри не знала, но… она помнила этот притворно веселый взгляд, за которым проскальзывала злость. И прежде лишь присутствие Сверра мешало этой злости выплеснуться на Кэри. Но Сверра больше нет и…