– Около шести вечера, когда мне сказал об этом ее брат.

– Что он сказал дословно?

– Что Бесси нашли мертвую на железной дороге и будет следствие.

– Кто присутствовал при вашем разговоре?

– В комнате со мной был У Ли. Он заявил: «Я знаю, как это произошло». Митчелл стал его расспрашивать, но У Ли сказал: «Я расскажу только шерифу».

Было уже начало шестого, и коронер, собирая разбросанные по столу бумаги, все так же внезапно закрыл заседание, объявив с рассеянным видом:

– Завтра в девять тридцать. Но не здесь, а во второй камере, этажом выше.

Публика расходилась. Пятеро военнослужащих, по-прежнему не разговаривая друг с другом, собирались на галерее, и офицер повел их через патио.

Там уже стоял Гарри Коул в габардиновых брюках и белой рубашке – этакий жизнерадостный молодой человек спортивного вида.

– Вам это было интересно, Джулиус? Что скажете насчет стаканчика пива?

Неожиданно они окунулись в жару, в густой солнечный свет; даже звуки здесь казались приглушенней. На фоне неба высилось с полдюжины городских небоскребов. Все кинулись к своим автомобилям; индеец – Мегрэ заметил, что одна нога у него деревянная, – и тот открывал дверцу старой колымаги с подвязанным веревками капотом.

– Держу пари, Джулиус, вы хотите меня о чем-то попросить.

Они вступили в кондиционированную прохладу бара; сразу же в глаза бросилось множество габардиновых брюк, белых рубашек и по всей стойке – бутылки пива. Правда, были здесь и ковбои – настоящие, в обтягивающих ляжки штанах из грубого голубого молескина, в сапогах с высокими каблуками и широкополых шляпах.

– Да, хочу. Нельзя ли перенести поездку в Ногалес на другой день? Мне хотелось бы завтра дослушать расследование.

– Ваше здоровье! А вопросы есть?

– Куча. Буду задавать их в том порядке, как они придут мне в голову. Проститутки у вас здесь водятся?

– Не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. В некоторых штатах проституция существует. В Аризоне запрещена.

– А Бесси Митчелл?

– Это вот как раз замена.

– Эрна Болтон тоже?

– Более или менее.

– Сколько на базе солдат?

– Тысяч пять-шесть. Я как-то этим никогда не интересовался.

– И большинство неженатые?

– Три четверти.

– Как же они устраиваются?

– Кто как может. Это непросто.

В улыбке, редко сходившей с губ Коула, не было иронии. Зная профессиональную репутацию Мегрэ, он, несомненно, питал к нему большое уважение, может быть, даже нечто вроде восхищения. Однако ему было немножко забавно: этот француз занимается вопросами, никак его не касающимися.

– Сам я с Востока, – не без гордости сообщил Коул. – Происхожу из Новой Англии. А здесь, знаете ли, жизнь пока еще немножко как на границе. Я мог бы вам показать нескольких стариков из пионеров: в начале века они еще воевали с апачами и участвовали в судах Линча, вешая конокрадов и угонщиков скота.

Не прошло и получаса, а они уже выпили по три бутылки пива, и тут Коул провозгласил:

– Время виски!

Потом они покатили к Ногалесу и проехали через весь Тусон; так же, как недавно суд, он поразил Мегрэ.

Город был не маленький: в нем насчитывалось больше ста тысяч жителей. И все-таки сразу по выезде из центра, из делового квартала, где высилось с полдюжины двадцатиэтажных зданий – это они, подобно вонзившимся в небо башням, бросились недавно в глаза Мегрэ, – Тусон стал напоминать дачный поселок, верней, несколько расположенных рядом дачных поселков: одни были побогаче, другие победней, но все одинаково новенькие, аккуратные, застроенные одноэтажными коттеджами.

Дальше мощеные улицы кончились. Пошли огромные пустыри. Сразу же за аэродромом начиналась настоящая пустыня, а вдалеке маячили фиолетовые горы.