– А! Вы здесь… Что случилось с Дэвидом? Где он?

– Увы, месье Арнольд…

Директор жестом указал на ванную комнату, а потом, совершенно естественно перейдя на другой язык, спросил по-английски:

– Как вы узнали?

– Я сегодня утром пять раз звонил ему по телефону, – ответил месье Арнольд на том же языке.

Это их знание языков усилило раздражение Мегрэ. Он понимал английский, хотя не без труда, но до того, чтобы говорить по-английски свободно, ему было далеко. А вот врач перешел на тот же язык:

– Увы, мистер Арнольд, нет ни малейшего сомнения в том, что он мертв…

Новопришедший встал на пороге ванной комнаты. Он долго стоял там, глядя на тело в ванне, и было видно, как шевелятся его губы, словно он беззвучно читает молитву.

– Нелепый несчастный случай, не так ли?

Бог знает почему, он снова перешел на французский, на котором говорил почти без акцента.

Именно в этот момент и произошел тот случай. Мегрэ находился около стула, на котором лежали брюки покойного. На этих брюках была тонкая платиновая цепочка. Один ее конец был пристегнут к пуговице на поясе брюк, а к другому концу, лежавшему в кармане, вероятно, был прикреплен какой-то предмет – ключ или часы.

Машинально, чисто из любопытства, комиссар протянул руку к этой цепочке. Но раньше, чем он успел ее коснуться, человек по фамилии Арнольд повернулся в его сторону и сурово взглянул на него, давая понять, что Мегрэ поступает неприлично или невежливо.

Слова тут слишком грубы, это было гораздо тоньше: всего лишь взгляд, едва скользнувший по комиссару, и едва заметное изменение лица Арнольда. Мегрэ выпустил цепочку из пальцев и принял позу, за которую ему тут же стало стыдно, потому что это была поза виноватого человека.

Заметил ли это Лапуэнт? Отвернулся он от Мегрэ или повернул голову в сторону по другой причине?

Их было трое на набережной, тех, кто обожал комиссара так, что это было почти культом, и над кем из-за этого шутили: Люка, его самый давний почитатель, Жанвье, который когда-то был таким же молодым, неопытным и пылким, как Лапуэнт, и, наконец, сам «малыш Лапуэнт», как его называли.

Что он почувствовал, разочарование или только беспокойство, когда увидел, что шеф, как и он сам, поддался влиянию.

Мегрэ отреагировал на жест помощника и повел себя жестче. Он понимал, что это тоже, возможно, ошибка, но не мог поступить иначе.

– Это я хотел бы задать вам несколько вопросов, мистер Арнольд!

Англичанин не спросил у комиссара, кто он такой, а повернулся к месье Жилю, который объяснил:

– Это комиссар Мегрэ из сыскной полиции.

Легкое движение головы – неопределенный жест, который едва можно назвать кивком. Это было почти невежливо.

– Могу ли я спросить вас, кто вы такой и почему пришли сюда сегодня утром?

Арнольд снова посмотрел на директора с таким изумленным видом, словно этот вопрос был, по меньшей мере, чем-то удивительным.

– Мистер Джон Т. Арнольд – это…

– Пожалуйста, дайте ему ответить самому!

Англичанин попросил:

– Не могли бы мы пройти в гостиную?

Перед тем как пройти туда, он снова заглянул в ванную комнату, словно для того, чтобы еще раз отдать последние почести умершему.

– Я вам еще нужен? – спросил доктор Фрер.

– Если бы я знал, где вас можно найти, то…

– Я держу секретаршу в курсе моих передвижений по городу… Номер моего телефона есть в отеле.

Арнольд сказал по-английски месье Жилю:

– Пожалуйста, велите подать мне сюда скотч.

А Мегрэ, перед тем как вернуться к своему разговору, поднял трубку телефона:

– Мадемуазель, соедините меня с кем-нибудь из прокурорских.

– Прокурорских кого?