– Не надо, Валя, – попросила она, – не порть праздник.

– Да я так, – пробубнил тот, – согреть.

– Я знаю, – ответила Алёна, – ты большой и тёплый. И ты мой друг.

Валентин вздохнул. Посмотрел внимательно на Алёну.

– Когда ты созреешь? – спросил серьёзно.

– Я уже давно созрела, – ответила та ему так же серьёзно, – две тысячи лет назад созрела. Не торопи меня. Мы друзья в первую очередь. А не любовники.

– Я знаю, – ответил Валентин, – но хочется поменять статус.

И улыбнулся. Но как-то грустно улыбнулся. Алёна погладила его по плечу.

– Всё будет хорошо, Валёк, не переживай.

Обернулась и поцокала каблучками к входной двери. В утренней тишине это цоканье раздавалось особенно громко. И бёдрами немного в стороны раскачивала при ходьбе. Совсем чуть-чуть, почти незаметно. Но раскачивала. Цок, цок. Всего десять шагов. Но Валентин застыл, не в силах отвести взгляд от её спины.

Остановилась, набрала код на двери. Открыла. Обернулась в дверном проёме. Улыбнулась улыбкой опытной женщины.

– Ты лучший, Валя, – сказала ему и захлопнула дверь.

Поднялась к себе в квартиру. Мама не спала. Так, дремала.

– Всё в порядке, Алёнушка? – спросила. – Тебя Валя проводил?

– Всё в порядке, мамочка, – отозвалась Алёна, – мы чехов провожали. А потом уже мой рыцарь меня проводил. Тем более ему по пути. Я спать.

И она нырнула в свою комнату. Сняла платье, повесила его обратно в шкаф. Обернулась в полотенце и сбегала почистить зубы. Через минуту вернулась к себе, на минуту заглянув в мамину спальню. Та уже спала.

Алёна плотно задёрнула шторы, чтобы через час-другой её не разбудил знакомый солнечный лучик. Нырнула под одеяло. Сладко потянулась. Закрыла глаза. Уснула.

Она проснулась по привычке рано, около четырёх утра. В комнате было темно. Рядом спал муж. Лишь его ровное дыхание было слышно в темноте, и оно вселяло в Агриппину спокойствие и нежность. Она протянула руку, провела пальцами по его спине. Нащупала старый шрам. Осторожно поцеловала его. Потом неслышно встала и выскользнула из комнаты. В атриуме её уже ждала служанка.

– Сходи за молоком. И вели остальным разжечь огонь, я буду готовить завтрак, – велела она рабыне.

Та кивнула и удалилась. Агриппина обернулась. На пороге спальни в полутьме стоял её муж, Виктор Фурий. Уже постаревший, но всё такой же красивый и подтянутый. Ему было сорок лет. Старый воин, повидавший многое за свою жизнь. Сегодня после полудня, ближе к вечеру, он возвращался к своим солдатам. Чтобы на рассвете отправиться в свой последний поход. В Иерусалим.

Агриппина подошла к нему и поцеловала.

– Поспи немного, я приготовлю завтрак и разбужу тебя, – прошептала она ему.

– Я не хочу спать, – так же шёпотом ответил ей Виктор, – я хочу свою жену.

И он увлёк её в спальню. Вернувшаяся рабыня потопталась на пороге, послушала звуки, раздававшиеся из спальни, и отправилась на кухню. Рассвело. Проснулась дочка. Любимица. Направилась было в спальню к родителям, но была вовремя поймана ловкой служанкой. Вслед за дочкой из своей спальни вышел сын.

Шестнадцать лет. Высокий. Очень похожий на отца. И лицом и характером. Виктор-младший. Забрал девочку у служанки, повёл её кормить рыбок в бассейне. Он сегодня уходил вместе с отцом. В свой первый поход. Мужчина. И уже не мальчик.

Агриппина вышла из спальни, подошла к бассейну и несколько минут любовалась своими детьми. Виктор что-то рассказывал младшей сестрёнке, Юноне. Что-то про рыб. Девочку назвали в честь всемогущей богини, которую Агриппина очень почитала.

– А вы умылись? – подойдя сзади, спросила она у детей.