Тайну раскрыл Ризорх, пояснив, что торговый язык как раз и есть наманский, разве что с малой подмесью других языков. А получилось так, потому что торгуют наманские купцы по всему свету. Скору такое дело понравилось, он за последний год в торговом наречии изрядно поднаторел, а многие недоумевали: нет чтобы наманцам, раз они такие умные, говорить по-человечески, как мы говорим, а не придумывать свой наманский говор, на котором только язык ломать.

Меж тем волхвы велели войску сниматься и быть готовым к большому переходу. С утра маг Инейко, под прикрытием пяти самых опытных колдунов, вышел к крепостным воротам. Камнепад на одного стрелка осаждённые спускать не стали, а старания пращников пропали зря. Пытался из-за стены кто-то и молнию послать, но тоже неуспешно. Инейко только усмехнулся, вытянул из колчана единственную бывшую там стрелу и всадил её в полотнище ворот. Заворожённая стрела вонзилась в твёрдую древесину едва не по оперение и тут же вспыхнула негасимым копотным пламенем. Прожечь ворота одна горящая тростинка не могла, но защитников изрядно встревожила. Негасимое пламя поливали водой, пытались перерубить стрелу секирой, спущенной на верёвке, применяли, должно быть, и колдовские способы. Одна беда, полыхнуть огнём умеют многие, а чтобы загасить чудесное пламя, нужна особая волшба. Такого чародея в крепости не оказалось, либо он не захотел себя обнаруживать.

Конец ознакомительного фрагмента.