Настоящего.

В обличии белого медведя.

Но сначала она не видела.

Не ощущала своими человеческими инстинктами, что я подкрадываюсь к ней, впервые столкнувшись с чувствами такой немыслимой силы, что сам не смог противостоять им.

Меня влекло к ней.

Тянуло всем существом.

Затмевало разум и скручивало волю в узел.

Я не мог сопротивляться этой жажде, которая нахлынула на меня лавиной и похоронила под собой логику, здравый смысл, мои обязанности и долг перед родом.

Она наблюдала в бинокль за белыми медведями.

А я наблюдал за ней, пока все мои инстинкты истинного зверя встали на дыбы и вопили о том, что нужно уходить.

Чтобы не пойти к ней.

Потому что это единственное, что я хотел прямо сейчас.

Я ходил за ней по ледяной равнине несколько часов, блаженно улавливая каждую сочную эмоцию. Каждый завораживающе сладкий выдох, который вылетал белесым паром из-под высокого ворота, закрывающего половину лица девушки.

Я ходил за ней словно пес, опомнившись, лишь когда ощутил поблизости еще людей.

Группу мужчин. Возбужденных. Взволнованных. И вооруженных.

Они быстро двигались на снегоходах и жаждали крови.

Охотники.

Браконьеры.

Но ведь дела людей нас не касаются, верно?..

Я повторял это себе как заклинание, способное привести меня в чувство.

Но ничего не получалось.

Даже отвернулся и попытался уйти обратно к ледяной арке, которую оставил, что было само по себе непозволительно.

Но тут же шкурой ощутил ее взгляд. На себе.

Настолько остро и волнительно, что шерсть на холке просто встала дыбом.

Девушка видела меня.

Смотрела в бинокль, и ее трепет я ощутил даже на расстоянии нескольких километров, неожиданно задохнувшись от ее эмоций, что потекли по моим венам огненным потоком.

Какая же сладкая она была!

Какая чистая в том, что чувствовала!

Она опьяняла собой.

Порабощала.

Делала меня не похожим на самого себя.

Я смог заставить отойти себя ровно настолько, чтобы она не могла меня больше видеть. Потому что ощутил, как заколотилось ее сердце при виде меня.

Что она увидела?

Что заставило ее замереть и задержать дыхание?

Человеческие инстинкты слабы и едва заметны. Люди не способны чувствовать и видеть как мы – звери. Но эта ее реакция застала меня врасплох и поселила в душе зерно сомнений.

Я вздрогнул, когда услышал ее крик, полный боли и беспомощности, кинувшись обратно и теперь видя, как девушка прижимала к груди медвежонка, пока мужчины увозили на снегоходах застреленную медведицу.

Никто из них не остался в живых.

Их не спасли ни рации, куда они кричали. Ни современные ружья, которые я разламывал и гнул.

Каждый поплатился за то, что сделал ее хрустальной душе так больно.

Каждый лег мертвым рядом с убитой медведицей.

Но с того дня я потерял свой сон.

Свои мысли.

Свое сердце.

**************************
 

Нельзя играть в игры со смертью и надеяться на то, что она поймет оплошность и простит ее.

И это в нашем глубоко прогрессивном и полностью механизированном мире смерть – это старуха в черном балахоне с косой.

А здесь она прекрасная белокурая девушка, чьи губы холоднее льда, а в ясных глазах отголоски Северного сияния.

Здесь – в белоснежном ледяном мире на самом краю земли.

В Арктике.

В мире, где тепло умеют ценить и дружат по-настоящему, не предавая и не ничего не требуя взамен, потому что условия жизни настолько суровы, что человеческая подлость и алчность просто не выживают.

– Алу! Как же ты нас напугала!

Я хотела улыбнуться, но едва ли это получилось.

Лютый мороз не умеет быть нежным.

И если уж попал в его объятья, то будь готов к тому, что он просто раздавит.

Не от злости.