Второй голос прорычал где-то очень близко, а я снова напряг все свои чувствительные рецепторы истинного зверя, чтобы ощутить его рядом физически. Но не ощущал по-прежнему ничего.

— И потом, если он не подчиняется тебе, какой в нем смысл?

— Вы хотите слишком многого за слишком небольшой промежуток времени. Такие звери, как он, не приручаются. Потребуется много времени, чтобы приструнить его и сделать хотя бы минимально послушным.

— Тогда избавься от него!

— Разве не вы собирались…

— Я сказал — избавься от него! Сегодня же! Все пошло не так, как я планировал! Он мне больше не нужен!

*********************

Пока ты чувствуешь боль — ты жив.

А если ты не чувствуешь больше ничего?

Я даже не понимал, лежу я или стою.

Остались ли у меня руки, которыми я мог душить своих врагов, и ноги, которые были способны нести меня так быстро, как не мог бы бежать ни один человек или животное?

Потому что я никогда не был человеком, даже если иногда выглядел как они.

Моя медвежья кровь делала меня хищником, умеющим ходить на двух ногах и способным говорить.

Моя медвежья кровь делала меня лакомым куском мяса для них. Тех, для кого я стал бесполезным.

Я был слишком слаб и дезориентирован, чтобы понимать хоть что-то.

Знал только, что в большой беде.

От смерти меня отдаляло только слабое биение сердца.

Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук.

Тук… тук… тук…

Но когда и оно затихло, не было никакого белого коридора. Рядом со мной не появился давно умерший отец, чтобы проводить меня в стан Берсерков за чертой мира.

Только в голове зазвучал голос.

Незнакомый. Низкий. Звучный. Он буквально обволакивал меня собой, словно собирал из мелких разрозненных частей единое целое — меня.

«Беги! Беги! Поднимайся, у тебя мало времени! Убивай людей, которые встанут на твоем пути: все они враги здесь. Беги, пока не выберешься в лес, а там слушай волков. Они покажут тебе дорогу. Беги туда, где луна будет за твоей спиной, и скройся. Я приду за тобой, когда ты будешь нужен!..»

Впервые за долгое время я почувствовал боль.

Она кусала меня острыми клыками, позволяя вновь ощутить руки, ноги, тело. И аромат собственной крови, которая казалась сейчас обжигающе горячей.

«Вставай, воин! Больше нет времени!»

Я не был уверен в том, что смогу просто пошевелиться.

Каждый вдох давался с трудом и ноющей болью во всем теле. Но впервые я услышал собственное рычание и понял, что по-настоящему жив. Что все еще могу дышать, какой бы немыслимой болью это ни отдавалось во мне.

Эта боль была желанна, потому что она сбрасывала оковы искусственного сна с моего сознания, заставляя двигаться, даже если я сам себе напоминал деревянную марионетку, чьи руки и ноги двигались вразнос.

«Беги! Беги!» — звучал неугомонный голос в моей голове, а у меня не было даже шанса понять, враг он, друг или мое собственное позабытое я.

Не знаю, почему я верил ему и делал все так, как он говорил.

Соскребая последние крохи ушедшей и словно позабытой силы, я поднимался, не ощущая ни холода, ни жара, стараясь только почувствовать ступнями твердую землю, пока мир вокруг меня кружился и сводил с ума, напоминая безумную ракету, где я летел ко всем чертям явно не пристегнутый.

«Двадцать шагов вперед. Теперь налево».

Вот это задачка, мать твою!

Меня шатало из стороны в сторону, пока я пытался отсчитать эти гребаные шаги в такт ожившему сердцу, отчего-то не сомневаясь, что голос выведет меня куда нужно. И не предаст.

«Теперь вперед до передела. Здесь будут люди. Они без оружия, но могут вызвать охрану. Убивай всех, кого сможешь. Не дай им сообщать о твоем побеге!»