С юга острова, с каждого серьёзно населенного пункта есть отряды, отдельно Сокол, Долинск, Березняки. Южно-Сахалинцы по номерам школ. Много народу. Большая шатровая столовая, здесь же мощный дизельгенератор. Провода с лампочками по всему полевому лагерю. Неплохо устроились, но извините, всего два отхожих места. Да здесь инструкторов, взрослых людей человек пятьдесят им самим этого туалета мало. Судя по количеству палаток, по обозначенный населённым пунктам. Здесь не триста юных туристов, а гораздо больше.

***

Добрались до автомобиля, поехали на юг. Между мостами через речки Колка и Красносельская расстояние по трассе одиннадцать километров. Красносельская выходя из распадка уходит на юг. Между двух выше названых речек с отрогов Сусунайского хребта бегут только два ручья. За вторым, южным ручьём Николай ушёл с трассы, погнал машину наверх к лесу.

Здесь кругом поля опытной сельскохозяйственной станции имени Михаила Мицуля, на балансе САХНИИ. Кстати единственный памятник человеку, поднимавшему островное сельское хозяйство, точней бюст, расположен на территории самой станции. От автотрассы до леса дорога идёт в гору, расстояние примерно километра четыре, повернули на север, с километра полтора проехали по дороге, идущей круто вверх.

– Коля, а куда это дорога идёт?

– Лес здесь брали. В верховья ручья много старых делян. Так что Тимоха не одна Чусовая страдает. Потихоньку выкашивают зелённую зону.

– Суки! Жуют об экологии, о боге, о нравственности, ублюдки! Лес, вон, по трассе везут и везут. А нужной доски хрен найдёшь и цены на пиломатериал как в степных регионах.

– В порты лес везут. У нас здесь пилорам то осталось пять штук на весь остров. От этого и пиломатериал дорогой.

Оставили машину на ровном участке дороги. Пошли вниз на запад по склону градусов в тридцать. Поросшему молодым ельником, внизу чистенько, кругом хвоя. Здесь груздей должно быть много. Через полсотни метров на границе ельника и не большого болотца лабаз. Ниже начинается, рождается ручеёк. Разумеется кругом мощный лопух и снова вытоптанная площадка. Здесь на чернозёме хорошо видно довольно свежие следы, разные. Не только косолапые кормились, енот тоже сильно наследил. Половинка двухсот литровой железной бочки, с наваренной наверху арматурной решеткой лежит на боку. Косолапый свернул бочку.

– Видишь Коля, медведь шибко сердился. Почему рыбы нету? Слушай, а как он рыбу из бочки доставал? Ну здесь то ясно, бочку свернул, да вытряхнул.

– Хрен его знает, может лапой. Ты смотри на следы. Совсем недавно здесь был крупный медведь. А вот поменьше след и совсем маленькие следы есть.

– Да уж, охотнички! Медведи пачками ходят, а вы без мяса сидите.

– Ну что Тимоха, займёмся? У меня вся надежда на тебя.

– Давай займёмся. Ствол один, да?

– На той недели покупаю себе двадцать восьмой.

– Его ещё регистрировать надо.

– Аккуратно, пост объедим, дороги знаю.

– Ну а насчёт времени, вторая половина июня?

– Ну и что. Кто здесь нам что скажет, а? Здесь главный я, меня бракаши боятся, мне боятся некого.

***

На следующий день с утра занялись ужасной работой, да лучше целый день по дерьму пересекать заминированный лес. Николай в апреле привёз с пол тонный бракованной селёдки, малосол. О малосольной бракованной селёдочки впереди поговорим, а так же о глупости. Кстати селёдочка, пальчики оближешь, вкуснятина! Разумеется, вкуснятиной селедочка была в апреле, когда брали! Через два месяца селедочка стала такой тухлятиной, слов нету, а нюхать не надо, может дурно стать. У Николая во дворе осталось полная двухсот литровая бочка этой тухлятины. Остальную рыбу охотник успел скормить медведям.