– Что ты будешь делать, если я получу эту работу? – спросила она.

Брент пристально смотрел на нее, обдумывая, стоит ли говорить правду. И решил, что не будет щадить ее. Прежняя Грейс терпеть не могла, когда с ней сюсюкали.

– Мне жаль сообщать тебе плохие новости, Грейс, но этого, скорее всего, не будет. Я работаю здесь с первого дня. Они держат вакансию открытой лишь потому, что таков порядок. Это не более чем формальность.

Грейс поймала его взгляд – он был на удивление мягким, учитывая смысл слов. Она была благодарна за откровенность. Черт, она ведь догадалась обо всем, когда он сказал ей, что временно замещает должность. И все же ей стало неприятно. Грейс нуждалась в этой работе. Руководящие должности, достойные ее уровня, на дороге не валялись. Она не собиралась просто так уступать ее.

– Что ж, время покажет, не так ли?

Брент снова увидел гордо вздернутый подбородок.

– Ты так сильно хочешь получить эту работу?

– Мне нужно ее получить, – поправила она его.

Брент знал – любые откровения даются Грейс нелегко, и по ее глазам видел, что она уже сожалеет о своих словах.

– Нужно?

Она колебалась, ругая себя за то, что сказала больше, чем следовало. Она отступила на шаг назад.

– Нормированный рабочий день стал бы лучшим подарком для детей.

Брент заметил, как она отстранилась, и смог наконец вздохнуть свободнее. Двадцать лет, казалось, ничуть не поубавили того воздействия, которое она оказывала на него.

– Как их зовут?

– Таш… – Грейс откашлялась. – Наташа и Бенджи.

Он кивнул, с приятным чувством отметив про себя, как смягчился ее голос, когда она произносила их имена, – материнские нотки пробудили в нем нечто первобытное. В конце концов, когда-то он мечтал, что она станет матерью его детей.

Детей, которых она не хотела.

– Знаешь, ты ведь все равно можешь работать здесь, даже если с этой должностью ничего не выгорит. Здесь постоянно требуются сотрудники. Ты могла бы устроиться на работу с гибким графиком.

Брент сам удивился собственным словам. Но хорошим больницам нужны хорошие врачи. А он знал, что ее не пригласили бы на собеседование, не будь она первоклассным специалистом. Он заботился о благополучии центральной больницы и своего отделения в частности. Их прошлое здесь ни при чем.

Грейс изумленно воззрилась на него. Это был широкий жест. И очень благородный. Но кроме того, от него исходила опасность. Ее жизнь и без того была непростой, не хватало еще повторения прошлых ошибок.

– Спасибо, – сказала она. – Ну а… – Она огляделась по сторонам. – Есть здесь операционная?

– Сюда.

Они прошли в коридор – вдоль него на одинаковом расстоянии друг от друга располагались еще несколько палат.

– Вон там рентгеновский кабинет, – сказал Брент, указывая на дверь в дальнем конце коридора. – А здесь, – указал он, открывая дверь, – проводятся простые операции.

Грейс детально изучила всю обстановку и оборудование, а затем они осмотрели еще несколько помещений, в том числе кладовую, склад медикаментов и офтальмологический кабинет, где стоял дорогой микроскоп.

– Докатор Брент!

– О черт, – простонал Брент, услышав резкий женский голос, чья владелица приближалась к ним. Он резко повернулся и увидел черные отметины, которые его ботинки оставили на чисто вымытом линолеуме.

– Докатор Брент!

Голос с сильным акцентом звучал все настойчивее, и Грейс озадаченно воззрилась на Брента:

– Кто это?

– София, – сказал он, отчаянно пытаясь стереть носком ботинка ближайшую полосу на полу. – Уборщица нашего отделения. Прелестная старушенция – ей, должно быть, лет девяносто. Русская или что-то в этом роде. Мы без нее как без рук, но она терпеть не может, когда ее чистые полы кто-то пачкает, а эти проклятые ботинки оставляют жуткие следы.