А теперь эта сволочь играет в благородство:
“Дорогой друг, я не тороплю Вас с возвратом 6000 $. Искренне Ваш Курт”.
Ну что ж, товарищ Курт, раз вы не спешите получить обманным путём выигранные у меня деньги, так тому и быть. Встретимся после того, как сработает “Чанг”и придёт ответ из Москвы!»
Полещук, забыв, что всё ещё расхаживает босиком, с такой силой притопнул ногой, что от боли заорал благим матом.
«Всё бы, конечно, было нормально, если бы в кассу резидентуры не надо было возвращать тысячу долларов… Что делать? Их вернуть необходимо до возвращения Тимофеева из отпуска…»
Глава седьмая.
Закончив прослушивание записей и подкрепив себя ещё одной таблеткой аспирина и чашкой чая, Полещук вспомнил о привычке «Чанга»работать по выходным дням до обеда. Наспех приведя себя в порядок, разведчик опрометью бросился в гараж.
На ходу сообразил, что лучше воспользоваться машиной Сэлли – в выходной день американские дипломатические номера будут меньше привлекать внимание полицейских. Тем более что машину придётся оставить на улице у здания непальского Министерства внутренних дел.
На минуту заехал в резидентуру, взял портативный фотоаппарат и несколько бутылок «Посольской» – по опыту знал, что без водки на полноценную явку можно не рассчитывать…
Советские разведчики, как правило, встречались со своими агентами из числа непальцев в каком-нибудь храме исторического комплекса Пашупатинатх, расположенном от Катманду в нескольких минутах езды на автомобиле.
Однако прятаться по углам храмов, встречаясь с таким секретным помощником, как «Чанг», было абсурдом.
В непальском Министерстве внутренних дел агент возглавлял департамент виз, регистрации и контроля за находящимися в стране иностранными гражданами. Его служебное положение само по себе выполняло роль естественного прикрытия для проведения конспиративных встреч, так как появление «бледнолицых» в его кабинете не вызывало никаких подозрений у местной контрразведки – работа у полковника такая…
«Чанг», в миру полковник Лакшман Шарма, был завербован предшественником Полещука майором Рогачёвым после того, как организовал направление его жены на лечение к «курганскому кудеснику», Гавриилу Илизарову.
Шарма узнал о враче-волшебнике, прочитав публикацию в «Нью-Йорк таймс», и в тот же день попросил аудиенции у советского посла в Непале Григория Пасютина.
Посол, в начале своей дипломатической карьеры состоявший в агентурном аппарате КГБ и сохранивший (как ни странно!) добрые чувства к этому ведомству, сообщил о предстоящем визите непальца резиденту, полковнику Тимофееву. Тот вызвал к себе майора Рогачёва, и работа началась…
В итоге молодая женщина с врождённым дефектом – левая нога короче правой на несколько сантиметров – была направлена в Союз и наконец избавилась от пожизненной хромоты. Кару Божью устранили человеческий гений и золотые руки Илизарова…
В конце 60-х – начале 70-х годов Гавриил Илизаров своей новаторской методикой врачевания врождённых и в несчастье приобретённых дефектов костей и суставов конечностей произвёл настоящий переворот в травматологиии и ортопедии, завоевав заслуженную мировую славу.
Клиника целителя из глубинки стала приносить стране баснословные прибыли в свободно конвертируемой валюте – в Курган, ставший уральской Меккой, хлынули богатые калеки со всего света!
Однако для широких масс Советского Союза Илизаров по воле главного идеолога КПСС Михаила Суслова по-прежнему продолжал оставаться безвестным местечковым костоправом без званий и имени.