– Вот нечистая сила! – выдохнул Олег. – Ладно, быть посему. С этого момента я у вас в должниках числиться стану, радуйтесь. Нужда возникнет – помогу без корысти. Приходите.

– То и ладно, – обрадовался рыжебородый, нахлобучивая шлем. – Благодарствую тебе, боярин. Прости, коли что не так. Не со зла мы.

Он толкнул невольницу вперед и торопливо пошел в сторону, делая вид, что так ему нужно, – хотя Олег прекрасно понимал, что воин опасался даже случайно задеть колдуна одеждой или оружием. Так всегда – заговорами пользуются, улыбаются, ласковые речи ведут, но в душе все равно боятся, а то и ненавидят.

Девчонка, похоже, вконец одуревшая от холода, осталась стоять, слегка покачиваясь вперед и назад, мелко вздрагивая и стуча зубами. Ведун ухватил ее за загривок, завел в палатку. Пленница еле волокла ноги и, чтобы она не затоптала спящих бояр, Олег поднял ее на руки, отнес к своей шкуре, закатал в мех и пошел искать бочонок с кумысом. Забродившего кобыльего молока нашлось всего ничего – пальца на три у донышка. Наклонив бочонок, Середин смог начерпать себе два полных ковша, выпил, немного подкрепив разум и силы, заел крепленый кефир тремя горстями приторно-сладкого изюма.

По княжескому шатру разносился мерный перестук – пленница, даже завернутая в шкуру, продолжала трястись от холода. Похоже, внутреннего тепла, чтобы согреться, ей не хватало.

– Вот, блин, будни рабовладельца, – сплюнул ведун, подгреб в очаге угли в кучу к середине, разделся, скинув и бриганту и поддоспешник, раскатал шкуру, содрал с невольницы ее клоунские газовые штанишки и курточку, прижал бедолагу к себе и закатался снова. Спустя пару минут девчонка перестала вибрировать, уткнулась носом в ямочку между ключицами ведуна и провалилась в сон. Еще через несколько минут заснул и сам Олег.

Будута появился только на третий день – с опухшими глазами и посиневшими губами, но довольный, как обожравшийся ворованной ветчиной кот. Вместо негнущегося, часто простеганного тегиляя на нем был такой же толстый и негнущийся стеганый ватный халат, но обитый сверху атласом. Под распахнутым воротом выглядывали сразу две шелковые рубахи, одна поверх другой. Добыча холопа: что по карманам успел распихать или на себя напялить – то его. И то если хозяин мелочиться не станет. Ибо холоп сам является собственностью – и телом, и душой, и всем своим барахлом.

– Ой, какая кралечка. – расплылся в улыбке паренек, увидев торчащую из-под края одеяла девичью голову. – Ну и как она, боярин?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – ответил Олег, выбираясь из шкуры. Пленница, сонно причмокнув, повернулась на спину, заелозила, укладываясь поудобнее. Ведун ее трогать не стал:

– На меч взял? – не без зависти вытянул голову Будута. – А мы тоже таких бабец наловили, прям как орешки лесные: смуглые, упитанные, крепкие..

Слушая его вполуха, Середин прошелся по княжескому шатру. Бояре, пока он спал, куда-то попропадали, очаг погас, бочонок с кумысом опустел, трофейные сласти оказались съедены.

– Японская сила, и пожрать человеку в приличном месте нечего!

– А то!– с готовностью отозвался холоп. – Кашевары, вестимо, тоже в город, за своей долей подались. Да и кому они нужны ныне? Народ у торков и скотины всякой набил, и погреба разорил. Жратвы всякой доброй навалом – чего кулеш жидкий хлебать, когда мясом брюхо набито? Таки… Ты чего, боярин? – запнулся он, ощутив на себе неподвижный взгляд Олега.

– Коли навалом, так пойди и принеси. Тебя для чего князь ко мне приставил?

– Э-э-э… – растерянно причмокнул холоп, пригладил рукой короткий ежик на голове. – Ну да… Сей же час, боярин, сделаем.