– Какие же?

– Я пошла к ифриту добровольно. – Она рассмеялась. – Я была ужасной сорвиголовой, наслушавшейся сказок об утраченных богатствах. Мы навоображали, что перед нами откроется сокровищница мифических чудес, если только мы вернем себе силу, которой обладали до Сулеймана.

– Вы отдались ифриту? – ужаснулась Зейнаб, но Нари узнала в загадочной авантюристке родственную душу.

Разу кивнула.

– Он приходился мне дальним кузеном. Этот упрямый глупец отказался подчиниться воле Сулеймана, но мне он нравился. – Она пожала плечами. – Тогда отношения между нашими народами не были так сильно… накалены. – Она подняла руку. Ладонь рассекали три черные полосы. – Я была слишком наивна. Я посылала своих хозяев на поиск сказочных сокровищ, которые мы с кузеном планировали присвоить себе после того, как он освободит меня. Мы с моим третьим хозяином рыскали по какой-то старой усыпальнице, когда она обвалилась, убив моего господина и похоронив мое кольцо в песках пустыни.

Она щелкнула пальцами, и из корзины, стоявшей под деревом ним, возник рулон шелка и стал разматываться, вытягиваясь и изгибаясь в воздухе, принимая форму гамака. Жестом она пригласила Нари и Зейнаб устраиваться.

– Прошло две тысячи лет, пока меня не нашел другой джинн. Он привез меня в Дэвабад, и вот я здесь. – Яркие глаза Разу потускнели. – Своего кузена-ифрита я с тех пор никогда не видела. Возможно, в конце концов он попался в руки Нахидам или Афшинам.

Нари прочистила горло.

– Соболезную.

Разу тронула ее за плечо.

– В этом нет необходимости. Мне повезло намного больше, чем Иссе и Элашии. Мои немногие хозяева никогда не истязали меня. Но, вернувшись, я обнаружила, что моего мира больше не существует, потомки – канули в Лету, а мой родной Тохаристан остался лишь легендой на устах моего народа. В Дэвабаде было проще начать жизнь заново. Во всяком случае, до недавних пор. – Она потрясла головой. – Но что это я все о прошлом да о прошлом… Какими судьбами вы здесь?

– По неосмотрительности, – буркнула Зейнаб себе под нос.

– Я… толком сама не понимаю, – созналась Нари. – Мы проходили мимо, и я почувствовала… – Она умолкла. – Я ощутила исходящую отсюда магию, и она напомнила мне о дворце. – В изумлении она поглядела по сторонам. – Здесь и вправду была больница?

Разу кивнула:

– Была.

Она снова щелкнула пальцами, и перед ними появился клубящийся хрустальный кувшин с тремя бокалами. Она налила Нари и Зейнаб по бокалу жидкости цвета облаков.

– Однажды я не успела вовремя увернуться от заимодавца и провела здесь некоторое время в качестве пациентки.

Зейнаб сделала осторожный глоток, и тут же, забыв о манерах, выплюнула обратно в бокал.

– А вот это строжайше запрещено.

Заинтригованная, Нари пригубила свой напиток и поперхнулась от крепкого алкоголя, обжегшего ей горло.

– Что это?

– Сома. Излюбленный напиток твоих предков. – Разу подмигнула. – В мое время, даже невзирая на Сулейманово проклятие, дэвы еще не разучились развлекаться.

Что бы ни представляла собой эта сома, на Нари она бесспорно оказала расслабляющее действие. Зейнаб вся была как на иголках, а удовольствие Нари от беседы с Разу возрастало с каждым намеком женщины на ее незаконопослушное прошлое.

– На что она была похожа? Когда вы тут лечились, я имею в виду.

Разу перевела взгляд на больницу, погружаясь в воспоминания.

– Даже по меркам такого величественного города, как Дэвабад, это место поражало воображение. Пациенты Нахид исчислялись тысячами, не меньше, но больница работала слаженно, как хорошо смазанные шестеренки. Заклятие уныния, которое на меня наложили, было чрезвычайно заразным, так что меня положили в карантин, вон там. – Она кивнула на полуразрушенное крыло больницы и сделала щедрый глоток из бокала. – О нас так хорошо заботились. Кровать, крыша над головой, горячая пища… Да ради такого и поболеть не жалко.