– Но? – вопросительно произнесла его жена. – Что-то не так? Неужели его могут не избрать? Ведь на это место, сколько помнится, всегда избирались именно либералы!

Она желала удачных выборов всем либералам, чтобы их партия вновь обрела большое влияние, но сейчас ей просто подумалось, как будет расстроена Роуз, если Обри проиграет. Как унизительно будет потерять такое надежное место, потерпеть личную неудачу, не связанную с политическими взглядами!

– Выиграть он может, насколько вообще можно быть уверенным в результате выборов, – согласился Джек. – И мы, вероятно, даже сформируем правительство, даже если большинство будет не таким подавляющим, как нам хотелось бы.

– Тогда что же не так? И не говори мне, что ничего не случилось! – возмущенно потребовала миссис Рэдли.

Ее муж закусил губу.

– Мне хотелось бы, чтобы Обри держал при себе более радикальные из своих идей. Он… он оказался ближе к социалистам, чем я полагал, – медленно, обдумывая свои слова, произнес Джек. – К чему, о господи, было заявлять, что он восхищается Сидни Уэббом? На данном этапе мы не в силах провести реформы. Народу они пока не нужны, и тори выставят нас на всеобщее осмеяние! Либо нам следует поддерживать Империю, либо не лезть на рожон со своими откровениями. Мы как раз поддерживаем, сознавая, что нельзя отмахнуться от этой проблемы как от несуществующей и ожидать сохранить торговлю, работу, мировой статус, соглашения или любые наши дела, не имея на то причины и цели. Идеалы чудесны, но без понимания реальности они могут погубить нас всех. Понятно, что огонь в камине полезен всем, однако разгулявшийся пожар способен все уничтожить.

– Так ты сказал об этом Обри? – спросила супруга политика.

– Пока не выдалось случая, но обязательно скажу.

Эмили немного помолчала, покачиваясь в тишине кареты и размышляя о неожиданном и странном интересе Роуз к спиритизму и о ее внутренней напряженности. Она сомневалась, стоит ли озадачивать Джека этими сведениями, но они слишком встревожили ее саму, чтобы легко забыть о них.

Карета резко свернула на более скромную улочку, где фонари попадались реже, и их лучи придавали кронам деревьев причудливые призрачные очертания.

– Роуз говорила со мной о медиумах, – вдруг невольно вырвалось у миссис Рэдли. – Думаю, что тебе также лучше посоветовать Одри предостеречь ее от подобных высказываний. Противники могут неверно истолковать их, а в преддверии выборов в недоброжелателях недостатка не будет. Видимо, Одри не привык подвергаться нападкам. Он так обаятелен, и почти все относятся к нему с симпатией.

Джек вздрогнул. Он развернулся в карете, чтобы лучше видеть лицо жены.

– Медиумы? Ты имеешь в виду медиумов типа Мод Ламонт? – Тревога в его голосе проявилась так остро, что Эмили не понадобилось смотреть на него для получения подтверждения.

– Она не упоминала Мод Ламонт, хотя о ней сейчас говорят все, – отозвалась женщина. – На самом деле она говорила о Дэниеле Дангласе Хьюме, но я полагаю, одно с другим связано. Она рассуждала о левитации, эктоплазме и прочих чудесах.

– Я никогда не могу понять, когда Роуз шутит, а когда нет… Может, она шутила? – спросил Рэдли, и этот вопрос явно не был риторическим.

– Не могу сказать наверняка, – призналась его супруга, – но мне так не показалось. У меня создалось впечатление, что втайне она чем-то глубоко встревожена.

Джек неловко сменил позу – причем сделано это было лишь отчасти из-за тряски по булыжной мостовой.

– Да, об этом я тоже поговорю с Обри. Личные развлечения обычного человека могут стать веревкой, на которой журналисты повесят кандидата в члены парламента. Могу представить себе, какие они опубликуют карикатуры! – Они как раз проезжали фонарный столб, и в его свете, прежде чем карета опять нырнула в сумрак ночи, Эмили на мгновение заметила, как болезненно сморщилось лицо ее мужа. – Спросите миссис Серраколд, кому суждено выиграть выборы! Черт побери, лучше уж… кому суждено выиграть на скачках в Дерби! – произнес он, копируя издевательский тон досужих разговоров. – Пусть спросит дух Наполеона, какой удар нанесет ему русский царь. Тот ведь не простил ему спаленной Москвы и двенадцатого года.