На секунду Данил задумался, пальцы зависли над клавиатурой, как когти хищной птицы над пойманной жертвой. Но… продолжения поста не последовало. Мысли были сумбурными и путались, проскальзывали лишь их очертания в эмоциональном тумане, навеянном видеозаставкой. К какому же выводу он хотел подвести?..

Нужно перечитать пост…

– Что за?! – воскликнул Данил, упершись взглядом в монитор.

Мерцающая черта в текстовом редакторе сама по себе пожирала буквы одну за другой, постепенно возвращая страницу в первозданную чистоту.

Сердце предательски заколотилось. Данил быстро кликнул по клавише удаления, но она была упругой, как и всегда, не залипла. Да и не проливал он ничего на клавиатуру! Убил бы за такое!

Текст уже полностью исчез с экрана, чтобы через секунду возродиться в новой, чужой смысловой инкарнации:

«Ты прав, Neo Dolphin, нужно воспринимать мир единой системой, где все друг с другом, так или иначе, взаимодействуют. Только, вот беда, ты сам об этом не помнишь. Иначе тебя бы уже здесь не было».

– Что происходит?!

Словно в ответ, текст расширился новой фразой:

«Закон вовлеченности, Neo Dolphin. На каждое действие есть противодействие. Однажды вмешавшись в чьи-то дела, ты должен был знать, что рано или поздно эти дела вмешаются в тебя!

Мы должны были встретиться, ибо ты – зло! Теперь время пришло, и зло должно быть уничтожено.

Прощай!»

Не успел Данил отреагировать, как монитор пауэрбука вспыхнул ослепительно-белым светом. Настолько ярким, что жар опалил брови.

Вскрикнув, Данил отшатнулся.

Под его ошарашенным взглядом пауэрбук заискрил, пахнуло жженым пластиком. А, когда экран потек от жара, на клавиатуре заплясали зелено-оранжевые язычки пламени.

– Что? – переспросил Леонид, вынимая капельки наушников.

Чарующий цветок меланхолии в образе Милен Фармер сразу истончился и исчез, зато на Леонида обрушился во всей банальности окружающий мир. Салон авиалайнера наполнился шорохами и бормотанием, сквозь которые практически не слышно гула двигателей; где-то плакал ребенок, родители смущенно уговаривали его заткнуться. В воздухе – запахи пыли и пластика, алкоголя и туалетной воды.

– Говорю: ты сидишь в «Слепках»? – переспросил Джон Беннет.

Место Леонид выбрал так, чтобы оказаться в центре салона, избавившись от необходимости глядеть в иллюминатор и вместе с тем отгородиться от коллег случайными пассажирами. Нужно было время подумать, вникнуть в суть предстоящего дела. Но вот американец, наплевав на чьи-то желания, облокотившись на подлокотник кресла, перегнулся через проход и требовательно ожидал ответа. От него сильно пахло пивом и соленым арахисом.

Леонид перевел взгляд на экран лэптопа на коленях, где полоса загрузки извещала о завершении расчетов дневного гороскопа. Вздохнул:

– В «Слепках»? Нет, не сижу.

– А-а, – разочарованно протянул Беннет. – А вообще, слышал о них?

– Социальная Сеть?

– Нет, точнее – не совсем.

– Так ты что, вообще туда не заглядывал?

Кажется, Беннету просто хотелось поговорить. Жаль, но это не взаимно. Леониду требуется время, чтобы структурировать полученную из папок информацию. А потом еще и перечитать заново, вдруг что-нибудь упустил.

– Пока руки не дошли, – соврал Леонид бессовестно.

Рассказывать правду о его нелюбви к социальным сетям он не стал. Как-то это не очень сочеталось с его должностью в Отделе по расследованию киберпреступлений, ведь именно из соцсетей при расследованиях поступает море информации. Может быть, это профессиональная деформация такая. Подсознательно прячешь любые данные о себе, зная, с какой легкостью их можно заполучить и использовать во вред.