Сделаем вывод: понятие виртуальной реальности и медиареальности исторически связаны, медиареальность подразумевает включенность виртуальной реальности как свой закономерный, но исторически предшествующий этап. Близкородственные («недород») понятия медиареальность и виртуальная реальность разделены не только этапом трансформаций: «виртуальная реальность» предшествует, открывает стратегии описания нового качества, связанного с новыми медиа, рекурсивно стимулирует интерпретировать «старые медиа» в духе новых. Если виртуальная реальность вопреки всем интенциям обосновать ее всеохватность, ее подлинность и единственно возможную реальность, таит (вопреки всему и всем аргументам) интенцию обращения к «посюсторонней», «настоящей», «подлинной» реальности, то медиареальность иллюзию выхода блокирует, иронизируя над попытками поспешно рассчитаться с ней и уйти в мир без медиа, в амедиальный (Д. Сивков) мир. Миф можно победить только на основе нового мифа, представшего подлинной реальностью, виртуальную реальность – реальностью, созданной новыми медиа, т. е. медиареальностью. Там и тогда, где оправдано использование термина виртуальная реальность, там не может быть полноты осуществления медиареальности. Иными словами, концепт виртуальной реальности нуждается в медиареальности, поскольку в виртуальной сфере всегда присутствует момент вовлеченности, подлинности проживания пространства-времени будь-то на тренажере, в тренинге или компьютерной игре. Наличие этого феномена дает объяснение тем многочисленным фактам, когда играющий начинает воспринимать игру как саму жизнь, как единственно возможную её форму. Этот сюжет столь широко представлен в искусстве и публицистике, что останавливаться на нем нет смысла. Иное дело медиареальность, которая полнокровно заявляет о себе тогда, когда человек не подозревает о ее сделанности, сотворенности, производности. Когда он воспринимает ее как естественную реальность, как то, что и есть настоящая реальность, после того как он больно ущипнул себя.

Все есть медиа. В медиареальности нет места виртуальной реальности, поскольку нет подлинной реальности, к которой отсылала бы медиареальность. Называя некие артефакты медиа виртуальной реальностью, мы, хотя не хотим этого, однако сохраняем себе путь к отступлению в зону «настоящей» реальности, к real time.

1. Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М.: Гнозис, 2002.

2. Иванов Д. В. Императив виртуализации. Современные теории общественных изменений. СПб.: СПбГ У, 2002.

3. Носов Н. А. Виртуальная реальность // Вопросы философии. 1999, № 10.

4. Рашкофф Д. Медиавирус. Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. М., 2003.

5. Савчук В. В. Медиафилософия. Приступ реальности. СПб.: Изд-во РХГА, 2013.

6. Таратута Е. Е. Философия виртуальной реальности. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007.

Согласимся с Маклюэном и сделаем следующий шаг: медиа, сообщение и реальность суть одно и то же. Способ их существования создает новую всеобщность – медиареальность. Таким образом, не сами по себе медиа являются предметом медиафилософии, но способ восприятия природы, общества и человека. Воспринимающее тело есть мета-медиум, как назвал его Майк Сандботе; среди других медиа тело отличается тем, что «в моем восприятии оно есть медиум, который ежеминутно наиболее всего уязвляется и наиболее всего игнорируется всей совокупностью чувственных, искусственных и технических медиа. И если эта совокупность медиа образует новую целостность, то это дает возможность понять, как внутренне функционирует сеть, тем самым возникают условия для поиска революционной динамики в будущем, где ныне кроется самая большая опасность. Революция есть возвращение. Это относится ко всему, но в первую очередь к миру медиа».