– И не созванивались?

– Нет, почему? Он мне звонил на следующий день, сказал, что на часть вещей вроде бы имеется покупатель, остальным, сказал, еще будет заниматься.

– А что за покупатель, где он его нашел, не говорил?

– Сказал, что у оценщика есть люди, которые интересуются. Он как раз от него вышел, сказал, что на днях перезвонит, – охотно рассказывал Лысый.

– А что за оценщик, откуда он его знает? Давно?

– Да вроде какой-то его знакомый. Они еще раньше до меня знакомы были. Учились, что ли, вместе? – Пожал плечами Лысый.

– Он что же, в антикварном магазине работает или Крот к нему на дом ездил, а может, он в музее трудится?

– Нет. Он ни в каком магазине не работает. Крот говорил, вроде ученый какой-то и что он Крота никогда не обманывает. Потому что не барыга какой-нибудь, а порядочный человек.

– Вот как? Порядочный? Ученый? Очень интересно, – заметил довольный Рюмин.

Эх, хорошо, что Авдеев настоял на том, чтобы Рюмин продолжил работу со свидетелями. Вон как оно все удачно обернулось, а информация Грязнова тоже пригодится, по ней они отыщут этого самого ученого оценщика.

– Значит, разговаривали вы с ним тринадцатого, – проговорил вслух Рюмин.

– Ну, да. Вроде.

– И что, с тех пор вас не беспокоило, что он пропал?

– Да нет. А что ему пропадать? Такие дела быстро не делаются, – пожал плечами Лысый. – И потом, четырнадцатого у бати день рождения был, мы праздновали, шашлыки, то-се. На следующий день, это воскресенье было, продолжили, а в понедельник у меня отходняк был, и ребята зашли пивка выпить, а сегодня вы вот прикатили. А так бы я Кроту позвонил вечером. А может, завтра.

– Да, – протянул задумчиво Рюмин.

Лысый вел жизнь насыщенную, полную интеллектуальных утех, когда ему о приятеле волноваться? Только когда деньги закончатся. Вероятно, пока еще не закончились.

– Значит, пятнадцатого вы были на даче, праздновали?

– Ну, да. А что, его в воскресенье того? – обрадованно спросил Лысый.

– Гм. Кто кроме ближайших родственников может подтвердить, что вы были на дне рождения?

– Да кто угодно! Мы же на даче праздновали, так что соседи с трех сторон, батины сослуживцы, потом дядь Федя, племянник мой Андрей, Алка с Виктором. Потом еще Лерка, это жена моя, гражданская, – неизвестно зачем пояснил Лысый, – потом еще брательник двоюродный приезжал с семьей, как раз в воскресенье. Да тьма народу!

– Ясно. Ну а как звали оценщика, помнишь?

– Не-а. Да вроде Крот и не говорил никогда. Он вообще не болтливый был. Информацией не любил делиться. Говорил, что знания это сила, и помалкивал, – усмехнулся Лысый.

– А Крот всегда через него вещи толкал?

– Нет. У него были еще люди. А иногда даже в скупку относил или в магазин. Антикварный, – вспоминал Лысый. – Один раз даже на мой паспорт сдавали.

– В один и тот же магазин?

– Нет, всегда в разные. Говорил, что примелькаться не хочет. Но вообще, он не любил с магазинами связываться, предпочитал через знакомых толкать. В крайнем случае через интернет.

– Гм. Имена, фамилии знакомых вы, конечно, не знаете?

– Откуда? Говорю, не любил он трепаться. Слушай, может, снимешь браслеты? Все равно же я не виноват? Надоело сидеть руки за спину, ни почесаться, ни закурить.

Рюмин браслеты снял.

– Ладно, давай имена, телефоны, кто твое алиби подтвердить может, – велел он, доставая блокнот.

Обрадованный Лысый достал мобильник и принялся диктовать телефоны.

– А вот тут у нас фотки, – протянул он Рюмину мобильник. – Можешь глянуть, все по чесноку.

С экрана мобильника на Рюмина смотрели красные довольные рожи со следами неумеренных возлияний на фоне соответствующего антуража.